VI конгресс Коминтерна. Критика его программы

Большая советская энциклопедия: Коммунистический Интернационал, Коминтерн, 3-й Интернационал (1919-43), международная организация, созданная в соответствии с потребностями и задачами революционного рабочего движения на первом этапе общего кризиса капитализма; исторический преемник 1-го Интернационала (см. Интернационал 1-й) и наследник лучших традиций 2-го Интернационала (см. Интернационал 2-й), распавшегося после начала 1-й мировой войны в результате оппортунистического перерождения и измены пролетарскому интернационализму со стороны подавляющего большинства входивших в его состав социал-демократических партий.
Крах 2-го Интернационала побудил большевиков во главе с В.И. Лениным поставить вопрос о создании очищенного от оппортунизма 3-го Интернационала. Об этом говорилось уже в опубликованном 1 ноября 1914 манифесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия». Будучи решающей авторитетной силой в международном рабочем движении, оставшейся верной пролетарскому интернационализму, большевики под руководством В.И. Ленина развернули борьбу за сплочение левых групп в социально-демократических партиях. Одной из важнейших предпосылок создания нового Интернационала была разработка В.И. Лениным идейно-политических принципов и теоретических основ коммунистического движения (раскрытие империалистического характера 1-й мировой войны и обоснование необходимости превращения ее в гражданскую войну против буржуазии собственной страны; учение о революционной ситуации; вывод о возможности и неизбежности победы социалистической революции первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране, сформулированный впервые в 1915, и др.).
Важным вкладом в сплочение левых социал-демократов явилось активное участие Ленина и его соратников в работе Циммервальдской конференции и Кинтальской конференции, создание Циммервальдской левой в составе Циммервальдского объединения, пропаганда большевистских взглядов по вопросам войны, мира и революции на состоявшихся в 1915 международных женской и юношеской конференциях и конференции социалистов стран Антанты. Деятельность большевиков по подготовке создания 3-го Интернационала приносила все более ощутимые результаты по мере активизации рабочего класса и постепенного освобождения от националистического угара рабочих и широких масс трудящихся, убеждавшихся на собственном опыте в гибельности социал-шовинизма. Однако основать К.И. удалось лишь после победы Великой Октябрьской социалистической революции 1917, оказавшей огромное революционизирующее воздействие на весь мир и создавшей принципиально новые условия для борьбы рабочего класса в результате появления первого в мире социалистического государства. Во главе этого государства встала ленинская партия большевиков. В обстановке мощного подъема рабочего и национально-освободительного движения в ряде стран начался процесс образования коммунистических партий. В 1918 коммунистические партии возникли в Германии, Австрии, Венгрии, Польше, Нидерландах, Финляндии. Революционно-интернационалистические позиции в это время занимали Болгарская рабочая социал-демократическая партия (тесных социалистов), Интернационально-социалистическая партия Аргентины, Левая социал-демократическая партия Швеции, Социалистическая рабочая партия Греции и др. Коммунистические группы и кружки сложились в 1918-19 в Чехословакии, Румынии, Италии, Франции, Великобритании, Дании, Швейцарии, США, Канаде, Бразилии, Китае, Корее, Австралии, Южно-Африканском Союзе и др. странах.
В январе 1919 в Москве по инициативе и под руководством В.И. Ленина состоялось совещание представителей компартий Советской России, Венгрии, Польши, Австрии, Латвии, Финляндии, а также Балканской революционной социал-демократической федерации (болгарские тесняки и румынские левые) и Социалистической рабочей партии США. Совещание обсудило вопрос о созыве международного конгресса представителей революционных пролетарских партий, обратилось к 39 революционным партиям, группам и течениям стран Европы, Азии, Америки, Австралии с призывом принять участие в работе учредительного конгресса нового Интернационала и разработало проект его платформы.
2-6 марта 1919 в Москве состоялся 1-й (Учредительный) конгресс К.И., на который прибыло 52 делегата от 35 партий и групп из 21 страны мира. В работе конгресса приняли участие представители коммунистических партий Советской России, Германии, Австрии, Венгрии, Польши, Финляндии и других стран, а также ряда коммунистических групп (чешской, болгарской, югославской, английской, французской, швейцарской и др.). На конгрессе были представлены социально-демократические партии Швеции, Норвегии, Швейцарии, США, Балканская революционная социально-демократическая федерация. Конгресс обсудил и принял платформу К.И., выработанную на основе указаний В.И. Ленина. Новая эпоха, начавшаяся с победы Октябрьской революции, характеризовалась в платформе как эпоха разложения капитализма, его внутреннего распада, эпоха коммунистической революции пролетариата. В порядок дня встала задача завоевания и установления диктатуры пролетариата, путь к которой лежит через сплочение всех революционных сил, разрыв с оппортунизмом всех мастей, через международную солидарность трудящихся. Ввиду этого конгресс признал необходимость безотлагательного основания К.И.
Один из важнейших программных документов К.И. - представленные 1-му конгрессу тезисы и доклад В.И. Ленина о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата. В своем докладе В.И. Ленин показал, что буржуазная демократия, которую под видом «демократии вообще» защищали партии 2-го Интернационала, всегда по сути является классовой диктатурой буржуазии, диктатурой меньшинства, в то время как диктатура пролетариата, подавляющая сопротивление свергнутых классов во имя интересов большинства, означает демократию для трудящихся.
1-й конгресс К.И. призвал рабочих всех стран объединиться на принципах пролетарского интернационализма в революционной борьбе за свержение буржуазии и установление диктатуры пролетариата, решительно выступить против 2-го Интернационала, формально восстановленного в феврале 1919 в Берне его правооппортунистическими вождями (см. Бернский интернационал). Конгресс принял Манифест к пролетариям всего мира, в котором говорилось, что собравшиеся в Москве коммунисты, представители революционного пролетариата Европы, Америки и Азии, чувствуют и сознают себя преемниками и вершителями дела, программа которого была возвещена основоположниками научного коммунизма К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии».
Оценивая роль, которую предстояло сыграть новому Интернационалу, Ленин писал в апреле 1919, что К.И. «...воспринял плоды работ II Интернационала, отсек его оппортунистическую, социал-шовинистическую, буржуазную и мелкобуржуазную скверну и начал осуществлять диктатуру пролетариата» (Полн. собр. соч., 5 издание, т.38, с.303). На 1-м конгрессе К.И., по словам Ленина, «...было только водружено знамя коммунизма, вокруг которого должны были собираться силы революционного пролетариата» (там же, т.41, с.274). Полное оформление международной пролетарской организации нового типа предстояло осуществить 2-му конгрессу.
В период между 1-м и 2-м конгрессами революционный подъем продолжал нарастать. В 1919 в Венгрии (21 марта), Баварии (13 апреля), Словакии (16 июня) возникли советские республики. В Великобритании, Франции, США, Италии и в других странах развернулось движение в защиту Советской России от интервенции империалистических держав. Массовое национально-освободительное движение ширилось в колониях и полуколониях (Корея, Китай, Индия, Турция, Афганистан и др.). Продолжался процесс формирования коммунистических партий. В мае 1919 Болгарская рабочая социал-демократическая партия (тесных социалистов) была переименована в коммунистическую и вступила в К.И. С марта 1919 по ноябрь 1920 коммунистические партии образовались в Югославии, США, Мексике, Дании, Испании, Индонезии, Иране, Великобритании, Турции, Уругвае, Австралии. О присоединении к К.И. заявили Интернационально-социалистическая партия Аргентины, Социалистическая рабочая партия Греции, Левая социал-демократическая партия Швеции, Норвежская рабочая партия, Итальянская социалистическая партия, Британская социалистическая партия, Шотландская фракция английской Независимой рабочей партии, Социалистическая партия Люксембурга, а также революционные группы и профсоюзы ряда стран. Под давлением революционных рабочих заявили о разрыве со 2-м Интернационалом Независимая социал-демократическая партия Германии (НСДПГ), Французская социалистическая партия, Социалистическая партия Америки, английская Независимая рабочая партия, Социал-демократическая партия Швейцарии и некоторые другие. НСДПГ и Французская социалистическая партия начали переговоры о присоединении к К.И.
Принимая в свои ряды идущие влево социал-демократические массы, К.И. не мог допустить проникновения в свои организации лиц, не порвавших с идеологией и практикой реформизма. Одной из главных задач при формировании новых компартий был разрыв с правым оппортунизмом. Вместе с тем во многих компартиях появилась угроза «слева», порожденная молодостью и неопытностью компартий, часто склонных слишком торопливо решать коренные вопросы революционной борьбы, а также проникновением анархо-синдикалистских элементов в мировое коммунистическое движение. В борьбе против «левой опасности», как и в формировании и деятельности коммунистических партий в целом, исключительную роль сыграла книга Ленина «Детская болезнь, левизны» в коммунизме». Эта книга, обобщив опыт стратегии и тактики революционной борьбы партии большевиков, показав его всемирно-историческое значение, помогла братским партиям овладеть этим опытом. Ленин показал на примерах германского, английского, итальянского и голландского рабочего движения типичные черты «левого коммунизма»: сектантство; отрицание партийности и партийной дисциплины; отрицание необходимости работать в массовых организациях (профсоюзы, кооперативы), в парламентах, муниципалитетах и т.д. Ленин вскрыл также корни «левого» и правого оппортунизма, показав необходимость постоянной борьбы с ними.
Выступая против сектантской узости «левых коммунистов», Ленин призывал компартии «...научиться с максимальной быстротой дополнять или заменять, если требуется, одну форму борьбы другой, приспособлять свою тактику ко всякой такой смене, вызываемой не нашим классом или не нашими усилиями» (там же, с.89). Книга Ленина во многом определила содержание и направление работы 2-го конгресса К.И. (открылся 19 июля 1920 в Петрограде, 23 июля - 17 августа продолжил и завершил работу в Москве), 2-й конгресс К.И. был более представительным, чем 1-й: в его работе участвовало 217 делегатов от 67 организаций (в том числе от 27 компартий) из 37 стран. С правом совещательного голоса на конгрессе были представлены Французская социалистическая партия и Независимая социал-демократическая партия Германии. Конгресс заслушал доклад Ленина о международном положении и основных задачах К.И. Проанализировав сложившуюся к этому времени обстановку в мире, Ленин предупредил коммунистические партии против недооценки глубины кризиса капиталистической системы, с одной стороны, и против иллюзий о возможности автоматического краха капитализма в результате кризиса - с другой. «Надо, - говорил Ленин, - «доказать» теперь практикой революционных партий, что у них достаточно сознательности, организованности, связи с эксплуатируемыми массами, решительности, уменья, чтобы использовать этот кризис для успешной, победоносной революции.
Для подготовки этого, доказательства» и собрались мы главным образом на настоящий конгресс Коммунистического Интернационала» (там же, с.228).
Одной из центральных задач, стоявших перед молодыми, не зрелыми еще в идейно-политическом и организационном отношении коммунистическими партиями, было преобразование их в связанные тесными узами с рабочим классом партии нового типа. Ее выполнению служило Двадцать одно условие приема в К.И., утвержденное 2-м конгрессом. Эти условия (они включали: признание партиями, вступающими в Коминтерн, диктатуры пролетариата как главного принципа революционной борьбы и теории марксизма; полный разрыв с реформистами и центристами и изгнание их из рядов партии; сочетание легальных и нелегальных методов борьбы; признание демократического централизма как главного организационного принципа партии, беззаветную верность принципам пролетарского интернационализма и др.) были призваны оградить коммунистические партии от проникновения не только открытых оппортунистов, но и тех элементов, чья непоследовательность и тяготение к компромиссу с изменниками пролетарскому делу исключали возможность единства с ними. Те центристские партии, которые не смогли освободиться от идеологии социал-демократизма и не согласились с условиями приема в К.И., создали в феврале 1921 на конференции в Вене так называемое Международное рабочее объединение социалистических партий, вошедшее в историю под названием «Интернационала 21/2». Последний в 1923 слился со 2-м Интернационалом (Бернским) в Социалистический рабочий интернационал (Социнтерн).
Огромное принципиальное значение имели принятые 2-м конгрессом К.И. решения по национальному и колониальному вопросам. Исходя из того, что в новую историческую эпоху национально-освободительное движение становится составной частью мирового революционного процесса, конгресс поставил задачу слить революционную борьбу пролетариата развитых стран с национально-освободительной борьбой угнетенных народов в единый антиимпериалистический поток. Возникновение социалистического государства и его ведущая роль в общемировом революционном движении открывали перед борющимися за национальную независимость народами новые возможности и, прежде всего - перспективу перехода к социализму, минуя стадию капиталистического развития. Указав на такую перспективу, конгресс отразил в своей резолюции ленинскую идею о тесном союзе всех национальных и колониально-освободительных движений с Советской Россией. Одновременно с этим конгресс указал на необходимость борьбы с мелкобуржуазно-националистическими предрассудками.
При определении позиций компартий по аграрному вопросу конгресс исходил из ленинских принципов союза пролетариата и крестьянства и неизбежности после победы социалистической революции замены индивидуального крестьянского хозяйства коллективным, подчеркнув, однако, что в решении этой задачи необходимо действовать «...с громадной осторожностью и постепенностью...» (см. Коммунистический Интернационал в документах, М., 1933, с.135). Конгресс принял Устав К.И., основанный на принципе демократического централизма, а также сформировал руководящий орган Коминтерна - Исполнительный комитет (ИККИ). Характеризуя историческое значение 2-го конгресса, Ленин говорил: «Сначала коммунисты должны были на весь мир провозгласить свои принципы. Это сделано на 1 конгрессе. Это первый шаг. Вторым шагом было организационное оформление Коммунистического Интернационала и выработка условий приема в него, - условий отделения на деле от центристов, от прямых и косвенных агентов буржуазии внутри рабочего движения. Это сделано на II конгрессе» (Полн. собр. соч., 5 издание, т.44, с.96).
В конце 1920-начале 1921 во многих странах начался первый послевоенный экономический кризис, воспользовавшись которым, буржуазия перешла в наступление на рабочий класс. Классовые бои пролетариата стали превращаться в оборонительные. Теперь стало очевидно, что сломить мировой капитализм прямым штурмом не удалось. Требовалась более основательная и планомерная подготовка революции, а это во весь рост ставило проблему вовлечения в революционную борьбу широких масс трудящихся. В Советской республике партия большевиков перешла к нэпу, который был первым звеном в осуществлении гениального ленинского плана построения социализма в одной стране в условиях капиталистического окружения. Большевики вновь показали образец умения определять политическую линию с учетом меняющейся объективной обстановки.
В новых условиях центральное место в борьбе двух социальных сил на мировой арене - капитализма и советского государства - заняла экономика. «Сейчас главное свое воздействие на международную революцию, - отмечал Ленин, - мы оказываем своей хозяйственной политикой... Решим мы эту задачу - и тогда мы выиграли в международном масштабе наверняка и окончательно» (там же, т.43, с.341).
3-й конгресс К.И. (Москва, 22 июня - 12 июля 1921; участвовало 605 делегатов от 103 партий и организаций, в том числе от 48 компартий из 52 стран) наметил программу перестройки коммунистического движения в соответствии с требованиями нового этапа мирового развития. Конгрессу был представлен подготовленный под руководством Ленина проект тезисов о тактике, в котором обосновывалась необходимость завоевания компартиями большинства рабочего класса. Делегаты компартий Германии, Австрии, Италии и часть делегатов Компартии Чехословакии подвергли тезисы критике «слева» и упрекали Ленина в том, что он оказался «на правом крыле конгресса». Ленинской линии борьбы за массы «левые» противопоставили так называемую «теорию наступления».
1 июля 1921 Ленин выступил на конгрессе со своей знаменитой речью в защиту тактики Коминтерна, в которой показал как должны действовать революционеры-коммунисты, сталкиваясь с изменением реальной обстановки: не держаться старых лозунгов, правильных в прошлом, но снятых с повестки дня самой жизнью, не ограничиваться общими положениями марксизма, конкретно анализировать новую обстановку и соответственно менять политический курс, тактику. Ленин указывал, что тот, кто в сложившейся к середине 1921 обстановке требует во что бы то ни стало, сейчас же, немедленно «наступать» на буржуазию, тот толкает рабочий класс на авантюру и может погубить коммунистическую партию. Если она последует подобному призыву, то неизбежно окажется авангардом без массы, штабом без армии. Ленин показал полную теоретическую несостоятельность и политический вред требования «левых», чтобы главный удар и главные силы коммунистов в рабочем движении по-прежнему были направлены против центристов. Ленин отмечал, что в новых условиях молодые коммунистические партии, накопившие опыт борьбы с центризмом и правым оппортунизмом, должны выработать умение вести борьбу с «левизной» и сектантством. Они должны на практике доказать, что являются авангардом рабочего движения, умеют соединиться с массой, сплачивать ее вокруг правильной линии, создавать единый фронт рабочего класса, идя, где это требуется, на компромиссы с другими политическими течениями и организациями. Важнейшей задачей компартий в новых условиях стало, как указывал Ленин, завоевание ими большинства рабочего класса. Конгресс подчеркнул значение борьбы коммунистических партий за ближайшие требования рабочего класса и др. слоев трудящихся.
3-й конгресс Коминтерна единодушно утвердил разработанные под руководством В.И. Ленина тезисы о тактике. «Более тщательная, более солидная подготовка к новым, все более решающим битвам, как оборонительным, так и наступательным, - вот в чем основное и главное в решениях III конгресса», - указывал Ленин (там же, т.44, с.98). На основе решений конгресса была выработана тактика единого фронта. В декабре 1921 Президиум ИККИ принял развернутые тезисы о едином рабочем фронте.
Первым опытом применения новой тактики в международном рабочем движении была Конференция трех Интернационалов 1922 (3-го, 21/2-го и 2-го), состоявшаяся в Берлине. Однако Ленин считал, что соглашения о совместных выступлениях, заключенные на этой конференции, были достигнуты слишком дорогой ценой, так как делегация Коминтерна (Клара Цеткин, Н.И. Бухарин, К. Радек и другие) сделала чрезмерные и не относящиеся к сути вопроса о единстве действий политические уступки представителям 2-го и 21/2-го Интернационалов. Руководство 2-го и 21/2-го Интернационалов сорвало осуществление принятых на конференции решений.
4-й конгресс К.И. (открылся 5 ноября 1922 в Петрограде, 9 ноября-5 декабря продолжил и завершил работу в Москве; участвовало 408 делегатов от 66 партий и организаций из 58 стран мира) продолжил обсуждение ряда вопросов, рассматривавшихся на 3-м конгрессе. В докладе, посвященном пятилетию Октябрьской революции и перспективам мировой революции, Ленин обосновал положение о необходимости для компартий не только уметь наступать в период подъема, но и научится отступать в условиях отлива революционной волны. На примере нэпа в Советской России он показал, как следует использовать временное отступление для подготовки нового наступления на капитализм. Перспективы мировой революции будут еще лучше, указывал В.И. Ленин, если все компартии будут учиться овладевать организацией, построением, методом и содержанием революционной работы. Зарубежные компартии «... должны воспринять часть русского опыта» (там же, т.45, с.293). Особо Ленин подчеркивал необходимость творческого усвоения опыта большевизма. Уделив большое внимание фашистской опасности (в связи с установлением фашистской диктатуры в Венгрии и Италии) 4-й конгресс К.И. подчеркнул, что главным средством борьбы против фашизма является тактика единого рабочего фронта. Чтобы сплотить в едином фронте широкие массы трудящихся, еще не готовые к борьбе за диктатуру пролетариата, но уже способные участвовать в экономической и политической борьбе против буржуазии, был выдвинут лозунг «рабочее правительство» (позднее расширенный до лозунга «рабоче-крестьянское правительство»). Конгресс указал на необходимость борьбы за единство профсоюзного движения, оказавшегося в состоянии глубокого раскола. Конгресс разъяснил, что конкретным применением тактики единого фронта в условиях колониальных и зависимых стран является единый антиимпериалистический фронт, объединяющий национальные патриотические силы, способные бороться против колониализма.
1923 год был годом крупных революционных выступлений, завершивших послевоенный революционный подъем. Закончившиеся поражением выступления пролетариата в Германии, Болгарии, Польше выявили слабость коммунистических партий. Во весь рост встала задача их укрепления на основе овладения ленинизмом, усвоения международного, общезначимого в большевизме. Эту задачу, которая получила наименование большевизации компартий, пришлось решать в трудной обстановке. Начало частичной стабилизации капитализма сопровождалось активизацией правых лидеров социал-демократии и реформистских профсоюзов, усиленно насаждавших в рабочем движении идеи классового сотрудничества (теории «политической и хозяйственной демократии», будто бы развивающейся при капитализме, «организованного капитализма» и др.). В компартиях подняли голову как правые, так и левацко-сектантские, троцкистские элементы.
В январе 1924 умер В.И. Ленин. Это была огромная потеря для мирового коммунистического движения. После смерти Ленина Троцкий и его последователи открыто выступили против ленинской теории о возможности построения социализма в одной стране, навязывая РКП(б) и всему К.И. гибельную линию на искусственное «подталкивание» мировой революции без учета соотношения классовых сил и уровня политической сознательности масс в различных странах. Против троцкизма была развернута решительная борьба. То, что партия большевиков отстояла ленинский курс построения социализма в СССР, отстояла ленинизм против троцкизма, было крупнейшей победой для всего международного коммунистического движения.
5-й конгресс К.И. (Москва, 17 июня - 8 июля 1924; участвовало 504 делегата, представлявших 49 компартий, одну народно-революционную партию, а также 10 международных организаций) вошел в историю как конгресс борьбы за большевизацию компартий. В основном документе конгресса - тезисах подчеркивалось, что выковывание подлинно ленинских партий является центральной задачей всей деятельности К.И. Конгресс указал, что чертами подлинно большевистской партии являются: массовость (лозунг «К массам!» выдвинутый 3-м конгрессом оставался в силе); маневроспособность, исключавшая всякий догматизм и сектантство в методах и средствах борьбы; верность принципам революционного марксизма; демократический централизм и монолитность партии, которая должна быть «...вылитой из одного куска» (см. Коммунистический Интернационал в документах, М., 1933, с.411). «Большевизация, - говорилось несколько позднее в решениях 5-го расширенного пленума ИККИ (апрель 1925), - есть умение применить общие принципы ленинизма к данной конкретной обстановке в той или другой стране» (там же, с.478). Курс К.И. давал возможность каждой коммунистической партии, используя собственный опыт практической борьбы, стать национальной политической силой, способной действовать самостоятельно в конкретных условиях своей страны, стать там действительным авангардом рабочего движения. Но при осуществлении этого курса допускались искажения. Конгресс, например, попытался сформулировать общие для всех партий методы применения тактики единого фронта. Предусматривалось единство действий только снизу, переговоры в верхах между партиями и организациями допускались лишь в том случае, если первоначально достигнуто единство в низах. Такая шаблонизация тактики, как отмечал впоследствии сам Коминтерн в своих документах, ограничивала инициативу компартий, мешала им сообразовывать свои действия с конкретной обстановкой. Это было проявлением упрощенного подхода к тактике единого рабочего фронта - только как к методу агитации, а не методу практического осуществления единства действий в рабочем движении.
Тезисы 5-го конгресса содержали неправильное положение об отсутствии по существу разницы между социал-демократией и фашизмом, которое в дальнейшем принесло существенный вред практике единства действий. Одним из факторов, порождавших подобные проявления сектантства, была ожесточенная борьба, которую руководители социал-демократических партий и Социнтерна вели против страны Советов и коммунистических партий, жестокие преследования коммунистов социал-демократическими правительствами.
В связи с образованием троцкистско-зиновьевского оппозиционного блока в ВКП(б) и активизацией троцкистов в других компартиях К.И. полностью поддержал позицию ЦК ВКП (б), охарактеризовав троцкизм как «...разновидность меньшевизма», сочетающую в себе «...«европейский оппортунизм» с, леворадикальной» фразой, зачастую прикрывающей политическую пассивность» (V расширенный пленум ИККИ, март-апрель 1925, см. там же, с.481). Особенно большую роль в идейном разгроме троцкизма сыграл 7-й расширенный пленум ИККИ (декабрь 1926); в докладе И.В. Сталина на этом пленуме, а затем в резолюции пленума была вскрыта природа троцкизма как мелкобуржуазного социал-демократического уклона в международном рабочем движении. В своей дальнейшей борьбе против ленинизма, против Коммунистической партии Советского Союза троцкизм все больше раскрывал свою контрреволюционную сущность, 6-й конгресс К.И. (1928) охарактеризовал политическое содержание троцкистской платформы как контрреволюционное.
Решительная идейно-политическая борьба против троцкизма в рядах К.И., в которой активную роль играли представители ВКП(б) - И.В. Сталин, Д.З. Мануильский, В.Г. Кнорин, И.А. Пятницкий. Е.М. Ярославский и другие, представители дружественных компартий - Г. Димитров, П. Тольятти (Эрколи), М. Торез, П. Семар, Б. Шмераль, О. Куусинен, Ю. Сирола, Э. Тельман, В. Коларов, с. Катаяма и другие, способствовала укреплению коммунистических партий на позициях ленинизма.
17 июля - 1 сентября 1928 в Москве проходил 6-й конгресс К.И., в работе которого участвовало 515 делегатов от 65 организаций (в том числе от 50 компартий) из 57 стран. Конгресс отметил приближение нового, «третьего» периода в революционном развитии мира после Октября 1917 - периода резкого обострения всех противоречий капитализма, о чем свидетельствовали признаки надвигавшегося мирового экономического кризиса, нарастание классовых битв и новый подъем освободительного движения в колониальных и зависимых странах. В связи с этим конгресс утвердил намеченную 9-м пленумом ИККИ (февраль 1928) тактику, которая затем была выражена в формуле «класс против класса». Эта тактика предусматривала усиление борьбы против реформизма социал-демократии и ориентировала компартии на подготовку к возможному возникновению острого социально-политического кризиса в капиталистических странах. Однако она исходила только из перспективы пролетарской революции как непосредственной задачи дня и недооценивала опасности фашизма, который мог воспользоваться кризисом в реакционных целях. К тому же применялась эта тактика во многих случаях по сектантски. Конгресс призвал коммунистов и рабочий класс к усилению борьбы против угрозы новой мировой войны. Конгресс единодушно подчеркнул необходимость для всех компартий защиты Советского Союза - первой и единственной в то время страны социализма. «Защита Союза Советских Социалистических Республик от международной буржуазии, - говорилось в тезисах конгресса о борьбе с военной опасностью, - отвечает классовым интересам и является долгом чести международного пролетариата» (там же, с.810). Заявив о безусловной и активной поддержке К.И. и всеми компартиями национально-освободительной борьбы народов колониальных и зависимых стран, конгресс призвал к защите китайской революции от империалистических интервентов. Вместе с тем под впечатлением измены гоминьдана делу китайской революции (1927) конгресс дал ошибочную оценку национальной буржуазии как силы, уже не способной к участию в борьбе против империализма.
6-й конгресс принял Программу К.И., в которой была дана научная характеристика капитализма, в особенности периода его общего кризиса, намечена периодизация революционного движения за 10 лет, прошедшие после Октябрьской революции, освещены цели мирового коммунистического движения. В Программе подчеркивалось огромное значение первого в истории социалистического государства для революционной борьбы во всем капиталистическом мире и формулировались взаимные интернациональные обязанности Советского Союза и международного пролетариата. Однако по отдельным вопросам тактики в Программе нашли отражение и отмечавшиеся выше неправильные оценки. Разрабатывая проблемы стратегии и тактики международного коммунистического движения, К.И. при активном участии ВКП(б) помог компартиям преодолеть ошибки, связанные с активизацией в ряде коммунистических партий представителей правого уклона [Н.И. Бухарин и другие в ВКП(б), Д. Ловстон в компартии США, Г. Брандлер в компартии Германии и др.], которые переоценивали степень стабилизации капитализма, пытались доказать возможность «организованного капитализма» и совершали другие оппортунистические ошибки.
Новые задачи встали перед коммунистическим движением в связи с последствиями небывалого по разрушительной силе мирового экономического кризиса 1929-33, усилением агрессивности империализма и наступлением на демократию, вплоть до поворота к фашизму. В этот период коммунистические партии ряда стран выступили как влиятельная сила; в них выковалось стойкое марксистско-ленинское ядро, сплотившееся во Франции вокруг М. Тореза и М. Кашена, в Италии - А. Грамши и П. Тольятти (Эрколи), в Германии - Э. Тельмана, В. Пика, В. Ульбрихта, в Болгарии - Г. Димитрова и В. Коларова, в Финляндии - О. Куусинена, в США - У. Фостера, в Польше - Ю. Ленского, в Испании - Х. Диаса и Д. Ибаррури, в Великобритании - У. Галлахера и Г. Подлита. Изменившиеся условия поставили компартии перед проблемами, которые не были предусмотрены в прежних решениях К.И.; более того, отдельные из принятых ранее тактических установок и рекомендаций К.И. оказались непригодными. Трагический опыт Германии, где фашизм захватил в 1933 власть, был тяжелым уроком для всего международного рабочего и коммунистического движения. Опыт антифашистской борьбы показал, что для ее успеха необходимо объединение всех демократических сил, широчайших слоев народа и, прежде всего - единство рабочего класса.
13-й пленум ИККИ (ноябрь-декабрь 1933), отметив нарастание фашистской угрозы в странах капитализма, сделал особый упор на создание единого рабочего фронта как главного средства борьбы против этой угрозы. Однако новую тактическую линию, отвечающую новым условиям революционной борьбы, еще предстояло разработать. Она разрабатывалась с учетом опыта вооруженных боев австрийского и испанского пролетариата в 1934, борьбы Французской компартии за единый рабочий и народный фронт в своей стране, антифашистской борьбы коммунистических партий других стран. Эта линия была окончательно определена 7-м конгрессом К.И., подготовка к которому проходила в условиях самого широкого коллективного обсуждения назревших проблем.
К моменту созыва 7-го конгресса К.И. (Москва, 25 июля - 20 августа 1935) в К.И. входило 76 коммунистических партий и организаций, 19 из них в качестве сочувствующих. В их рядах насчитывалось 3 млн. 141 тыс. коммунистов, в том числе 785,5 тыс. в капиталистических странах. Только 26 организаций действовали легально, остальные 50 были загнаны в подполье и подвергались жестоким преследованиям. В работе конгресса участвовало 513 делегатов, представлявших 65 компартий, а также ряд международных организаций - МОПР, КИМ, Профинтерн и др. Почетным председателем конгресса был избран Э. Тельман, находившийся в тюрьме в фашистской Германии. Конгресс обсудил следующие вопросы: 1. Отчет о деятельности ИККИ (докладчик В. Пик); 2. Отчет о работе Интернациональной контрольной комиссии (докладчик З. Ангаретис); 3. Наступление фашизма и задачи К.И. в борьбе за единство рабочего класса против фашизма (докладчик Г. Димитров); 4. Подготовка империалистической войны и задачи К.И. (докладчик П. Тольятти); 5. Итоги строительства социализма в СССР (докладчик Д.З. Мануильский); 6. Выборы руководящих органов Коминтерна. Работа конгресса проходила в обстановке деловой, всесторонней дискуссии и творческой критики и самокритики.
Историческое значение 7-го конгресса заключается, прежде всего, в том, что он наметил четкую стратегическую и тактическую линии коммунистических партий в борьбе против наступления фашизма и развязывания новой мировой войны. Конгресс дал определение классовой сущности фашизма у власти как «открытой террористической диктатуры наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала...» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала, [М.], 1935, с.10-11). Конгресс констатировал, что приход фашизма к власти означал не обычную смену одного буржуазного правительства другим, а замену одной формы классового господства буржуазии - парламентской демократии - другой его формой, открыто реакционной, террористической диктатурой. В отличие от послеоктябрьского революционного подъема, когда перед рабочим классом стоял вопрос выбора - социалистическая революция или буржуазная демократия (причем поддержка последней в тот момент означала фактический переход на сторону классового врага), политический кризис начала 30-х гг. поставил иную альтернативу - фашизм или буржуазная демократия.
Иначе в связи с этим был поставлен вопрос и об отношениях с социал-демократией. Наступление фашизма привело к серьезным сдвигам в самом социал-демократическом движении. Линия на непримиримую борьбу не только с его правыми, открыто реакционными лидерами, но и с центристами, которая была совершенно правильной в свое время, в новых условиях нуждалась в пересмотре. Теперь требовалось объединение всех, кто по тем или иным причинам мог выступить против нависшей над народами фашистской опасности и угрозы новой мировой войны. Тактику коммунистического движения надо было привести в соответствие с новыми задачами. Необходимо было решительно покончить с сектантством, которое оставалось одним из препятствий к единству действий рабочего класса. Изменение 7-м конгрессом прежней линии не означало, разумеется, отказа от конечных целей движения - борьбы за диктатуру пролетариата, за социализм. Борьба за демократию укрепляла позиции пролетариата в общедемократическом фронте, способствовала созданию и укреплению союза рабочего класса, крестьянства и всех трудящихся масс, и, следовательно, помогала формированию политической армии социалистической революции. Рассмотрев проблемы, поставленные перед коммунистическим движением в новой обстановке, 7-й конгресс К.И. определил тактику единого рабочего и народного фронта, основы которой были сформулированы Лениным еще на 3-м конгрессе Коминтерна. Первоочередной задачей международного рабочего движения было создание единого рабочего фронта. Конгресс подчеркнул, что он не ставит единству действий «... никаких условий, за исключением одного - элементарного, для всех рабочих приемлемого...: чтобы единство действий было направлено против фашизма, против наступления капитала, против угрозы войны...» (Димитров Г., Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала..., см. в кн. Избр. произв., т.1, М., 1957, с.395). Разумеется, такая широкая и гибкая постановка вопроса о едином рабочем фронте не означала примирения с оппортунизмом, носителями которого были правые лидеры социал-демократии. С проблемой единого рабочего фронта была тесно связана и новая постановка вопроса о единстве профсоюзного движения как в национальном, так и международном масштабе. Конгресс пришел к выводу о необходимости для профсоюзов, руководимых коммунистами, либо войти в состав реформистских профсоюзов, либо объединиться с ними на платформе борьбы против фашизма и наступления капитала. Более гибко поставил конгресс и вопрос о перспективах политического единства рабочего класса. Конгресс разработал принципы народного фронта. Речь шла об объединении на базе единого рабочего фронта широких слоев крестьянства, мелкой городской буржуазии, трудовой интеллигенции, т.е. именно тех слоев, которые фашизм пытался увлечь за собой, запугивая жупелом красной опасности. Главным средством создания народного фронта, отметил конгресс, является последовательная борьба революционного пролетариата в защиту специфических требований и интересов этих слоев. Конгресс разработал вопрос о правительстве народного фронта, которое рассматривалось как власть широкой классовой коалиции, направленная против фашизма и войны. В своем развитии эта власть при наличии благоприятных условий могла перерасти в демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства, в свою очередь прокладывающую путь к диктатуре пролетариата. Огромный вклад в разработку проблем народного фронта внесли Г. Димитров, представители ВКП(б), французской, испанской и других компартий.
Большое значение имели выводы 7-го конгресса по вопросам национально-освободительного движения. Отвергнув левацкие установки, в основе которых лежала недооценка общенациональных, антиимпериалистических задач революций в колониальных странах, конгресс указал, что для большинства колоний и полуколоний неизбежен этап национально-освободительной борьбы, направленной против империалистических угнетателей. Главный лозунг, выдвинутый конгрессом для народов угнетенных и зависимых стран, - добиваться создания антиимпериалистического единого фронта, объединяющего все силы национального освобождения. Этот лозунг означал последовательное продолжение и развитие политики Коминтерна по национально-колониальному вопросу, разработанной под руководством Ленина.
Одним из центральных вопросов 7-го конгресса был вопрос о борьбе против развязывания новой мировой войны. Отметив, что передел мира уже начался, что главными поджигателями войны являются германский и итальянский фашизм и японский империализм, что империалисты Запада поощряют фашистскую агрессию, конгресс со всей силой подчеркнул, что в случае нападения на СССР коммунисты призовут трудящихся «...всеми средствами и любой ценой содействовать победе Красной Армии над армиями империалистов» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала, [М.], 1935, с.44). От имени коммунистов всех стран конгресс заявил, что Советский Союз - это оплот свободы народов, что победа социализма в СССР оказала революционизирующее воздействие на трудящиеся массы всех стран, внушает им уверенность в своих силах и убеждение в необходимости и практической возможности свержения капитализма и построения социализма. В случае фашистской агрессии, подчеркнул конгресс, коммунисты и рабочий класс обязаны «...стать... в первые ряды бойцов за национальную независимость и вести освободительную войну до конца...» (там же, с.42). Опровергнув клеветнические утверждения, будто коммунисты желают войны в расчете на то, что она принесет революцию, Г. Димитров выдвинул в заключительной речи на закрытии конгресса положение о том, что «трудящиеся массы своими боевыми действиями могут помешать империалистической войне» (Димитров Г.М., В борьбе за единый фронт против фашизма и войны, М., 1939, с.93). Г. Димитров связал такую возможность (которая полностью отсутствовала в 1914) прежде всего с фактом существования Советского Союза и его мирной политикой.
Конгресс избрал руководящие органы Коминтерна - Исполком, Интернациональную контрольную комиссию, Президиум и Секретариат ИККИ. Генеральным секретарем ИККИ был избран выдающийся революционер-интернационалист Г. Димитров.
7-й конгресс К.И. явился важной вехой в отношении дальнейшего развития форм единства международного коммунистического движения. Учитывая рост политической зрелости и расширение географического диапазона деятельности коммунистов, конгресс счел возможным и необходимым внести изменения в методы и формы руководства К.И. Конгресс предложил ИККИ «...избегать, как правило, непосредственного вмешательства во внутриорганизационные дела коммунистических партий» (Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала, [М.], 1935, с.4). ИККИ надлежало сосредоточиться на разработке основных политических и тактических положений, имеющих общее международное значение. Вскоре после 7-го конгресса по инициативе представителей ЦК ВКП(б) в К.И. Секретариат ИККИ принял ряд важных постановлений в этом направлении.
Выполняя решения конгресса, виднейшие деятели компартий активно работали в руководстве К.И. в атмосфере взаимного доверия и товарищеского сотрудничества. Осуществлялся на практике принцип коллективного руководства. Вопросы работы той или иной партии обсуждались при активном участии ее представителей. Иногда эти обсуждения носили критический характер. Выводы и рекомендации, принимавшиеся в ходе обсуждений, всегда были плодом коллективного решения всех участников.
В этот период в коммунистическом движении имели место и некоторые отрицательные явления, связанные с культом личности Сталина.
После 7-го конгресса К.И. коммунистические партии Франции, Испании, Китая и других стран, действуя в духе его решений, обогатили мировое коммунистическое движение ценным опытом борьбы за расширение связей с массами, за создание и укрепление Народного фронта. Во Франции победа Народного фронта (создан в 1935) на парламентских выборах в апреле-мае 1936 не только устранила опасность фашистского переворота, но и позволила провести ряд прогрессивных реформ. В Испании огромные возможности созданного в январе 1936 Народного фронта как силы, мобилизующей массы на борьбу против фашизма, за осуществление глубоких социальных преобразований, особенно убедительно выявились в ходе Национально-революционной войны испанского народа против фашистских мятежников и итало-германских интервентов (1936-39). В Китае коммунисты направляли усилия на создание единого антияпонского фронта всех патриотических сил страны на базе сотрудничества компартии и гоминьдана. В Бразилии в 1935 был создан объединивший демократические силы Национально-освободительный альянс, который принял на себя руководство антифашистской вооруженной борьбой, развернувшейся осенью этого года.
Коммунисты активизировали борьбу за сплочение рабочего класса и всех демократических сил в международном масштабе. В целях восстановления единства профдвижения, руководимые коммунистами Красные профсоюзы, входившие в Профинтерн (Красный интернационал профсоюзов), стали вступать в общие профсоюзные объединения своих стран, и в 1937 Профинтерн перестал существовать. Коммунисты приняли деятельное участие в развернувшемся в 30-е гг. антивоенном движении демократической общественности (международные рабочие и крестьянские конгрессы, международные конгрессы писателей, журналистов, деятелей культуры, спортивные, женские, молодежные и др.), а также в движении солидарности с боровшимися за свою свободу и независимость испанским, китайским и эфиопским народами.
Исполком К.И. в 1935-39 десять раз предлагал руководству Социалистического рабочего интернационала конкретную платформу объединения усилий коммунистического и социал-демократического движения в борьбе против фашизма и развязывания войны. В 1935 дважды - в Брюсселе и Париже - представители ИККИ Кашен и Торез встречались с лидерами Социалистического рабочего интернационала. Однако эти усилия не нашли должного отклика со стороны правых вождей социал-демократии. Позиция Социалистического рабочего интернационала и социалистических партий привела к тому, что международный рабочий класс оставался расколотым в обстановке наступления фашизма и возраставшей опасности новой мировой войны.
В результате деятельности К.И. между двумя мировыми войнами международное рабочее движение в целом встретило 2-ю мировую войну 1939-45 более подготовленным, чем 1-ю. Несмотря на то, что раскол рабочего класса и политика западных держав помешали предотвращению новой войны, влияние рабочего класса на характер, ход и результаты 2-й мировой войны было более широким и значительным, чем в 1914-18.
Великий патриотический и интернациональный подвиг Коммунистической партии Советского Союза, советского народа в войне против фашизма, героическая антифашистская борьба коммунистов Польши, Югославии, Франции, Италии, Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Монголии, Албании, Греции, Румынии, Норвегии, Бельгии, Дании, Нидерландов, Люксембурга, Китая, Кореи, Вьетнама, испанских, немецких, финских и японских коммунистов, самоотверженная деятельность всех компартий стран антигитлеровской коалиции явились весомым вкладом международного коммунистического движения в решении судеб послевоенного мира. Однако по мере роста мирового коммунистического движения (1917 - 400 тыс. коммунистов, 1939 - 4,3 млн.), повышения уровня политической зрелости и усложнения задач коммунистических партий избранная 1-м конгрессом К.И. организационная форма их объединения, отвечавшая потребностям начального периода коммунистического движения, перестала соответствовать новому этапу его развития.
Разнообразие ситуаций в различных странах и районах мира, созданное характером и особенностями 2-й мировой войны, меняло положение К.И. как единого центра всего коммунистического движения. Одни компартии должны были действовать в странах-агрессорах, другие - в странах - жертвах агрессии. Одни оставались легальными в странах с империалистическими правительствами, воевавшими против фашистских держав, другие были загнаны в подполье правительствами, капитулировавшими перед агрессором. Одни находились в колониях, оккупированных или оказавшихся под угрозой оккупации государствами фашистского блока, другие действовали в колониях, находившихся вне непосредственной сферы войны. Коммунистические партии должны были тщательно учитывать положение своих стран, особенности внутренней и внешней политики того или иного государства. В силу всего этого руководство мировым коммунистическим движением из одного центра становилось практически не только невозможным, но и нецелесообразным, ибо появилась бы опасность схематизации тактики, навязывания таких решений, которые не соответствовали конкретной обстановке.
Кроме того, ради обеспечения максимально возможного единства действий всех национальных и международных сил, готовых бороться против фашизма, надо было устранить все, что могло этому мешать, в частности надо было окончательно похоронить миф о «вмешательстве Москвы» во внутренние дела других стран, лишить всякой почвы клевету, будто коммунистические партии не самостоятельны и действуют «по приказу извне». В силу всех этих причин Президиум ИККИ в мае 1943 принял решение о роспуске К.И., одобренное всеми его секциями.
Великая историческая заслуга К.И. состояла, прежде всего, в том, что он отстоял учение марксизма-ленинизма от опошления и извращения его оппортунистами, как справа, так и «слева», осуществил соединение марксизма-ленинизма с рабочим движением в международном масштабе, развивал марксистско-ленинскую теорию, стратегию и тактику в условиях первого этапа общего кризиса капитализма и строительства социализма в СССР, содействовал сплочению авангарда передовых рабочих многих стран и подлинно пролетарской партии, помогал им мобилизовать массы трудящихся для защиты своих экономических и политических интересов и борьбы против фашизма и империалистических войн, крепил интернационалистическое единство рабочего класса, боролся за развитие и победу национально-освободительного движения и сыграл важную роль в подготовке исторических революционных преобразований, осуществленных во время и после окончания 2-й мировой войны. Коммунистические партии, возглавившие рабочий класс в ходе развернувшихся в ряде стран народно-демократических социалистических революций, прошли неоценимую по своему значению школу К.И. Большой политический опыт, тесная связь с первой страной социализма - Советским Союзом позволили им с успехом осуществить демократические и социалистические преобразования. Все это привело к образованию могучей мировой социалистической системы, которая оказывает решающее воздействие на весь ход мировой истории в интересах мира и социализма.
Опыт К.И. учит, что сила и действенность коммунистического движения определяются верностью пролетарскому интернационализму. К.И. высоко поднял знамя интернационализма, способствовал распространению его идей по всему миру. После роспуска К.И. формы интернациональных связей между братскими партиями изменились. Однако необходимость всемерно оберегать, развивать и укреплять принципы пролетарского интернационализма остается первостепенной задачей. Это - жизненная необходимость для коммунистического движения: интернационализм заложен в самой основе его деятельности как всемирной силы, которая выражает коренные интересы рабочего класса, всех трудящихся. Интернационализм противостоит национальной розни и расовой вражде, выгодным эксплуататорским классам. Утверждение и распространение интернационализма - самая надежная гарантия от раздробления коммунистического движения на отдельные отряды, от опасности замыкания их в национальных или региональные рамках. На современном этапе, как отметило международное Совещание коммунистических и рабочих партий 1969, неотъемлемой составной частью пролетарского интернационализма является защита реального социализма. Правильная интернационалистская политика коммунистических партий имеет принципиальное значение для судеб всего рабочего движения, для судеб человечества. Традиции К.И., накопленный им богатейший политический опыт верно служат коммунистическим партиям в их борьбе за мир, демократию, национальную независимость и социализм, в их борьбе за единство международного коммунистического движения на базе марксизма-ленинизма, пролетарского интернационализма, в борьбе против правого и «левого» оппортунизма.
В новых условиях, сложившихся в послевоенный период, ленинские идеи и принципы международного коммунистического движения получили дальнейшее развитие в документах международных Совещаний коммунистических и рабочих партий 1957, 1960 и 1969, в решениях съездов КПСС, Программе КПСС, марксистско-ленинских программных документах братских партий.

Уважаемые товарищи!

XV съезд ВКП(б) исключил нас из партии. Немедленно после съезда мы были через ГПУ сосланы в отдаленные районы Союза (Сибирь, Среднюю Азию, север Европейской России).

Отправляясь в ссылку, мы обратились в ИККИ с протестом против этих решений и с требованием их отменить. Расширенный пленум Коминтерна одобрил репрессии против оппозиции, даже не выслушав нас. Мы обращаемся к VI конгрессу Коминтерна с просьбой вызвать нас в Москву для дачи подробных объяснений. Настоящее письмо может дать картину наших разногласий только в самых общих чертах. Любое из наших утверждений мы можем подтвердить перед конгрессом или его комиссией фактическим материалом из партийных и советских изданий.

Основными документами, выражающими взгляды оппозиции, являются платформа и наши контртезисы XV съезду партии. Напечатаны были в партийной печати только наши контртезисы. Наша платформа же была объявлена антипартийной, и за ее распространение наши едномышленники исключались из партии. Таким образом мы были лишены фактической возможности бороться за свои взгляды в пределах устава партии. Однако только беспристрастный разбор может восстановить действительную картину наших разногласий с большинством партии и наметить пути к восстановлению единства партии.

1. Резолюция XV съезда обвиняет нас в неверии в социалистический характер Октябрьской революции и в возможность социалистического строительства в СССР. Это обвинение мы отвергаем со всей решительностью. Существо наших разногласий в этом вопросе состоит в том, что мы отвергаем как немарксистскую и неленинскую теорию полного построения полного социалистического строя в одной стране, без победы пролетарских революций в нескольких решающих капиталистических странах. Мы убеждены, что при правильной ленинской политике пролетариат СССР будет развивать достигнутые уже успехи в деле социалистического строительства и вместе с мировым пролетариатом сокрушит капиталистический строй и построит коммунистическое общество.

2. Далее резолюция обвиняет нас в отрицании необходимости союза рабочего класса с крестьянством. Это обвинение мы также категорически отвергаем. Действительные разногласия состояли в том, что мы указывали на рост кулачества в деревне, на необходимость организации для этой борьбы союза бедноты и усиления позиции сельскохозяйственного пролетариата. Только борясь с кулаком и опираясь на бедноту, можно сохранить союз со средним крестьянством.

3. Нас обвиняют в отрицании существования пролетарской диктатуры в СССР. Это обвинение смехотворно. Мы говорили о росте термидорианских элементов в стране, о влиянии этих элементов на некоторые звенья нашей партии. Мы подчеркивали вытекающие отсюда опасности для диктатуры пролетариата и предлагали ряд мер для борьбы с этими опасностями.

4. Нам приписывается отрицание социалистического характера нашей государственной промышленности. Это неверно. Мы считаем нашу государственную промышленность предприятиями последовательно социалистического типа, основной командной высотой социалистического строительства.

5. Резолюция обвиняет нас в связи с мелкобуржуазными слоями, связанными, в свою очередь, с контрреволюционерами. Со времени этого обвинения прошло более полугода, но никто не слыхал о судебном процессе, на котором предстали бы перед судом большевики-ленинцы, мелкие буржуа и контрреволюционеры.

6. Наконец, нас обвиняют во фракционной работе и пользовании средствами борьбы, выходящими за рамки советской легальности. Мы признаем, что в борьбе за наши взгляды мы стали на путь фракционности и нарушали дисциплину партии. В то же время мы должны сказать, что внутрипартийный режим не оставлял для нас другого пути. Мы стояли перед альтернативой - или молчать, что при глубине наших разногласий было бы невозможным для большевиков-ленинцев, или нарушить дисциплину партии, несмотря на то, что мы отдавали себе полный отчет в опасностях, таящихся во фракционности. Нормальный партийный режим исключает фракционность. Это основное положение, как и другие, нами разделяются полностью. Мы с негодованием отметаем, как совершенно недопустимый прием борьбы, обвинение нас в антисоветских выступлениях.

Шесть месяцев миновало с момента нашего исключения из партии. События развивались с чрезвычайной быстротой как внутри партии, так и в СССР. Такой быстрый темп событий объясняется как нарастанием хозяйственных затруднений внутри СССР, так и подготовкой империалистами военного выступления против страны пролетарской диктатуры. Развитие классовой борьбы в этих условиях дает ясные ответы по всем основным вопросам наших разногласий.

1. Одним из основных разногласий является вопрос о темпе индустриализации нашей страны. Оппозиция утверждает, что недостаточный темп развития нашей промышленности является основной причиной наших хозяйственных затруднений. Факт отставания промышленности от запросов, предъявляемых к ней со стороны народного хозяйства в целом, лежит в основе нашей безработицы, диспропорции между спросом и предложением на товарном рынке и слабости позиции обобществленного хозяйства в деревне. Мы настаивали на такой политике распределения народного дохода, которая в наибольшей степени обеспечивала бы социалистические элементы нашего хозяйства, в первую очередь, промышленности. Нас за это упрекали в сверхиндустриализме. Хлебные заготовки этого года полностью подтвердили наши указания на затруднения, связанные с недостатком промышленных товаров. Для того чтобы добиться даже тех скромных результатов на хлебном рынке, какие мы имеем в этом году, при третьем вполне удовлетворительном урожае, пришлось оголить городские рынки, что означает ухудшение положения пролетариата. Увеличение единого сельскохоз[яйственного] налога, проведение самообложения в деревне, признание недостаточности обложения городской буржуазии - все это говорит за то, что перераспределение народного дохода в духе наших требований было вполне возможно. Это признают теперь сами руководители большинства. Индустриализация страны, связанная с широким капитальным строительством, вообще связана с большими трудностями. Но эти трудности во много раз увеличиваются при отсутствии правильной политики распределения народного дохода и при наличии ряда строительных панам.

2. Хлебозаготовки этого года дают яркий ответ на вопрос о том, что собой представляет наша деревня и какой должна быть политика пролетарского государства по отношению к ней.

Первое. Росла ли за последние годы экономическая и социальная мощь кулачества, или кулаки и бедняки постепенно превращались в середняков - так стоял вопрос в предсъездовской дискуссии. Первого взгляда держалась оппозиция, вторая точка зрения нашла свое официальное подтверждение в резолюции XV съезда.

Центральный] о[рган] партии «Правда» от 15 февраля принужден был признать угрожающий рост кулака и, что более важно, признать: «что касается борьбы с кулачеством и кулацкой опасностью, то в этой области нашими парторганизациями сделано было далеко не все то, что они должны были сделать. Этим, между прочим, объясняется тот факт, что в наших организациях, как партийных, так и иных, народились в последнее время известные чуждые партии элементы, не видящие классов в деревне, не понимающие основ нашей классовой политики и пытающиеся вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с кулаком и вообще сохранить популярность среди всех слоев деревни». Это обвинение ЦО повторяет со всей силой генсек партии тов. Сталин в речи своей, напечатанной в «Правде» от 2 июня, в которой он говорит:

«Есть люди, которые рассматривают выход из положения в возврате к кулацкому хозяйству, в развитии и развертывании кулацкого хозяйства. Эти люди не решаются говорить о возврате к помещичьему хозяйству, понимая, видно, что опасно болтать о таких вещах в наше время, но они тем охотнее говорят о развитии кулацкого хозяйства в интересах... сов[етской] власти. Эти люди полагают, что сов [стекая] власть могла бы опереться сразу на два противоположных класса: на класс кулаков, хозяйственным принципом которых является эксплуатация, и на класс рабочих, хозяйственным принципом которых является уничтожение всякой эксплуатации».

Кто эти люди? Не спецы ли это, защищающие в наших государственных учреждениях интересы кулака под видом забот об интересах сов[етской] власти? Нет, тов. Сталин обвиняет в таких взглядах членов нашей партии, ибо он говорит дальше:

«Не понимать значения крупного кулацкого хозяйства в деревне, не понимать, что удельный вес кулачества в деревне стократ выше, чем удельный вес капиталистов в городской промышленности, это значит сойти с ума, порвать с ленинизмом, перебежать на сторону врага рабочего класса».

Порвать с ленинизмом могут, конечно, только члены партии, так как беспартийные специалисты отнюдь не являются ленинцами. Значит, тов. Сталин говорит о какой-то прослойке в нашей собственной партии. Говоря это, он не выдумывает врага, а указывает на существующую опасность. Как известно, во время хлебозаготовительной кампании пришлось не только снимать сотни, если не тысячи, низовых ответственных работников за поддержку кулацких интересов, но и отдавать их под суд. В земледельческих районах СССР оказались члены партии, которые сам прятали хлеб от советских органов.

Наша правота в этом вопросе теперь видна каждому члену партии.

Второе. Борьба с кулачеством невозможна без организации бедноты. Поэтому мы требовали основания Союза бедноты. Это было отклонено. Во время хлебозаготовительной кампании не оказалось сколько-нибудь серьезных бедняцких организаций, на которые партия и сов [стекая] власть могли бы прочно опереться в борьбе против кулака. Наоборот - кулак мог потянуть за собой не только значительную часть середняков, но и бедноты, убеждая ее, что отдавая свой хлеб сов[етской] власти, она останется без хлеба. Мы не только не имели готовых бедняцких организаций, на которые могли бы опереться, но в ряде мест встречали прямое недоверие со стороны бедноты, т. к. часть нашей деревенской администрации оказалась на стороне кулаков и часть средств, отпущенных на развитие сельского хозяйства, попала в руки зажиточных слоев.

Знала ли партия это раньше? Нет, не знала. Оппозиции говорить об этом запрещалось. Факты эти отрицались. Достаточно это установить, чтобы дать ответ на утверждение тт. Сталина и Бухарина, что оппозиция, выдвигая раньше вопрос о кулаке с такой остротой, была неправа, ибо раньше нельзя было начать борьбы против кулака, ибо раньше мы не имели за собой середняцких и бедняцких масс, которые приобрели теперь. Мы уже выше указывали, что и теперь мы еще не могли завоевать поддержки бедняцких и середняцких масс, что ссылка на эту поддержку является образчиком замазывания совершенных ошибок. Организация Союза бедноты, требование, выдвинутое нашей платформой, становится необходимейшим условием для успешной борьбы с кулачеством.

Третье. Партия опоздала с принятием необходимых мер для успеха хлебозаготовок. Опоздание привело к тому, что борьба за хлеб велась в порядке ударной кампании, преимущественно административными методами. Такой характер борьбы не мог не задеть интересы и значительных середняцких масс.

Четвертое. Партия провозгласила курс на успешное строительство коллективных и советских хозяйств. Эту политику мы поддерживаем, так же как борьбу с кулаком. В нашей платформе и в контртезисах по работе в деревне это требование занимает центральное место. Наиболее успешным это строительство окажется в том случае, если оно будет происходить при содействии и под контролем организации бедноты и батрачества. В противном случае значительная доля государственных средств может пропасть от неумелого администрирования бюрократического аппарата.

3. Серьезные разногласия имели место в партии по вопросу о положении рабочего класса. Нам бросали упрек в демагогии, когда мы говорили о том, что подъем благосостояния рабочего класса, начавшийся после проведения денежной реформы, уступил место застою. Во время партийного съезда проходила кампания по перезаключению колдоговоров. До сегодняшнего дня не опубликованы ее результаты. Но по сотням сведений, всплывшим теперь в печати, видно, что новые колдоговора пришлось навязывать рабочим при помощи сильного нажима хозяйственников, что роль профсоюзов во многих местах сведена на нет, что местами рабочие защищались против новых колдоговоров при помощи забастовок. Если бы эти колдоговора не ухудшали положения рабочих, то не пришлось бы применять нажим, который в некоторых местах доходил до введения милиции на фабричные собрания (см. события в Гусь-Хрустальном, сообщенные в «Труде», органе ВЦСПС.)

Рост безработицы не подлежит сомнению. Попытка смягчить значение этого вопроса указанием на тот факт, что безработица растет в первую очередь за счет деревни, представляет собой чиновничью отписку. Столкновения, происшедшие в Москве в начале июля сего года с безработными строительными рабочими, не становятся менее важными от того, что эти строительные рабочие пришли из деревни. Этот факт указывает, во-первых, на жгучесть вопроса об улучшении положения деревенского пролетариата и бедноты. Если мы не сделаем все, что только возможно, для улучшения этого положения, тогда эти слои перенесут свою борьбу за существование в город, усиливая в нем социальное брожение. Вместо того чтобы быть опорой сов[етской] власти, они могут стать опорой контрреволюционной демагогии; во-вторых, нелепо думать, что существование растущей резервной армии труда может остаться без влияния на положение промышленных рабочих, что эта резервная армия труда не будет давить на заработную плату занятых в промышленности.

Борьба, происходящая между ВЦСПС и хозяйственниками, с одной стороны, и комсомолом - с другой, по вопросу о броне подростков, уже является выражением этого давления резервной армии на рабочий рынок. Хозяйственники, имея перед глазами большой резервуар чернорабочих, которых можно приспособить в короткое время методами рационализации и простым производственным процессом, считают роскошью подготовлять для промышленности квалифицированную рабочую силу из пролетарских подростков.

Главным аргументом против нашего утверждения об ухудшении положения рабочего класса являлось указание на семичасовой рабочий день, который был декретирован в десятую годовщину Октябрьской революции. Что же оказалось в действительности? Проводится семичасовой рабочий день почти исключительно в текстильной промышленности, что объясняется просто необходимостью перейти на три смены для увеличения количества требуемой мануфактуры (см. статью наркомтруда РСФСР тов. Бахутова в «Известиях» от 1 июня). Во многих местах переход на семичасовой рабочий день происходит в условиях ухудшения положения рабочих и в особенности работниц.

Что касается перехода на семичасовой рабочий день в других отраслях промышленности, то ВЦСПС принужден был установить в резолюции, напечатанной в «Труде» от 23 июня, что «ВСНХ фактически сорвал срок, назначенный правительством для разработки плана перевода промышленности на семичасовой раб[очий] день на 1928/29 г.». ВСНХ не только сам не разрабатывает этих планов, но саботирует работу трестов и ВЦСПС, направленную на переход на семичасовой рабочий день. Как установил председатель [профсоюза] металлистов тов. Лепсе, в металлургической промышленности «ВСНХ пока что предусматривает переход второстепенных подсобных отраслей промышленности (арматура, ламповые заводы). Ни одного завода по машиностроению, основной отрасли металлопромышленности».

Представитель ЦК союза горняков установил: «Ни Донуголь, ни Азнефть не подошли даже к вопросу о переходе на семичасовой рабочий день, не установили каких бы то ни было принципов разрешения этой задачи. Можно ли вводить семичасовой рабочий день в новых заводах, оборудованных по последнему слову техники, они не знают до сих пор. ЦК горняков не может договориться с ВСНХ о том, чтобы на подземных работах установить не семи-, а шестичасовой рабочий день».

Даже что касается текстильной промышленности, то и там ЦК текстильщиков, как заявил тов. Мельничанский, уперся в тупик. «ВСНХ не дает, например, ответа на перевод на семичасовой рабочий день камвольной шерстяной промышленности и тех фабрик, где ввиду заминки снабжения хлопком нельзя еще вводить третьей смены». По сообщению в «Труде» по линии НКПС переводятся на семичасовой рабочий день две мастерские численностью в 8000 рабочих. Эти факты не нуждаются ни в каких комментариях.

Для оценки материального положения рабочего класса надо еще принять во внимание, что в этом году ему пришлось, благодаря ошибкам в нашей налоговой политике в деревне, благодаря не замеченному вовремя росту кулака, расплатиться ухудшением своего снабжения. Пришлось перебросить значительное количество промтоваров, в первую очередь дефицитных, из города в деревню, оголить городской рынок от мануфактуры, кожаных изделий, металлических изделий, сахара, чая и т. д. Другого выбора, благодаря сделанным раньше ошибкам, не было. Но нельзя закрывать глаз на тот факт, что ухудшение снабжения города есть ухудшение положения рабочего класса.

Вопрос об улучшении положения рабочего класса является центральным вопросом сдвига партийной политики влево. Только серьезные усилия для улучшения положения рабочего класса внушат ему веру в левый курс и заставят взяться серьезно за его проведение.

4. Вопрос о внутрипартийной и рабочей демократии поставлен перед партией как вопрос о самокритике. В обращении ЦК от 3 июня сказано, что «задачи реконструктивного периода не могут быть разрешены без самого смелого, самого решительного, самого последовательного вовлечения масс в дело социалистического строительства, проверки и контроля со стороны этих миллионных масс всего аппарата и его очищения от негодных элементов».

Не только задачи реконструктивного периода не могут быть решены без самодеятельности миллионных масс и их контроля над всеми действиями и всем аппаратом диктатуры пролетариата. Без самодеятельности и контроля масс нельзя было выиграть гражданской войны, нельзя было восстановить старой промышленности. Во время гражданской войны с ее неслыханно жесткой партдис-циплиной, с массовыми мобилизациями на фронт членов партии и профсоюзов партия дискутировала свободно все возникающие разногласия, что давало возможность после самых острых споров меньшинству беспрекословно подчиняться большинству. Вопросы борьбы с бюрократией выносились на суждение рабочих беспартийных конференций.

Владимир Ильич неоднократно указывал на бюрократизм, как на основную опасность на пути социалистического строительства. Во время его болезни бюрократизация наших аппаратов пошла в усиленном темпе. В этих условиях борьба за нормальный режим в партии принимала характер внутрипартийной оппозиции. Имея перед собой такой факт, как оппозиционное настроение половины Московской организации, ЦК партии решением от 5 декабря 1923 г. провозгласил проведение в жизнь внутрипартийной демократии, выдвигая целую программу конкретных реформ. Почему декларация от 5 декабря 1923 г. осталась неосуществимой? Ответ на этот вопрос дает платформа большевиков-ленинцев.

Здесь мы считаем необходимым подчеркнуть следующие моменты. В период после XIII съезда страна переживала бурный восстановительный процесс. Росла промышленность, росло сель[ское] хозяйство. Но вместе с тем росли классовые противоречия в деревне и усилилась роль бюрократии как в городе, так и в деревне. В деревне росла экономическая сила зажиточной верхушки. Оппортунистические теории замазывали этот факт и преуменьшали его значение.

Кулак «врастал» в социализм. В промышленности этот процесс затушевывания классового характера социалистического строительства опирался на растущую роль государственной и хозяйственной бюрократии. Располагая значительными средствами, вкладываемыми в промышленность, и используя свои преимущества в области знаний и административного опыта, бюрократия мало-помалу подчинила своему влиянию широкие кадры хозяйственников, выдвинутых партией.

И здесь партийная политика пошла по линии наименьшего сопротивления. Рост производительных сил, а все остальное приложится - вот господствовавшее настроение того периода. Что социализм есть не только обобществление средств производства в интересах общества, но и растущее участие рабочего класса в руководстве производством - это на практике упускалось из вида. Непонимание этого различия капиталистического и социалистического развития делало бюрократами даже хороших пролетарских хозяйственников.

Процессы, происходящие в гос[ударственном] аппарате, должны были найти свое отражение в партийном аппарате. Парт[ийный] аппарат должен был вступить с ними в бой или подчиниться им и стать на их сторону. Но нельзя было в деревне брать курс на кулака, а в городе курс на рабочего. То же самое желание идти по линии наименьшего сопротивления, которое приводило к отказу от организации бедноты, поощрению развивания «хозяйственного мужичка», как более легкого пути, приводило в городе к ставке на спеца, на директора фабрики, на администратора. Этот путь к поднятию хозяйства казался более легким, чем политика развертывания инициативы самой массы, поднятия ее уровня и влияния на руководство производством. Таким образом создался на фабрике «треугольник».

Во имя поднятия производства ограничивались права фабзавко-ма, основной профессиональной ячейки. Профсоюзы перестали в значительной мере защищать интересы организованных рабочих, начали хиреть, терять авторитет. Секретарь ячейки принужден был во имя ложно понимаемых экономических задач покрывать антидемократическую политику хозяйственников и профсоюзов, что, со своей стороны, вело к замиранию жизни в ячейках - основных организациях партии. Курс этот привлек в партию служащих - кандидатов в чиновники. Для многих из них партбилет был только мостиком к чину и должности. Эти элементы охотно отказывались от всякой критики, от всякой самостоятельности и провозглашали послушание как высшую добродетель коммуниста.

Почему мы повторяем эти положения нашей платформы? Мы это делаем для того, чтобы сказать: «Без решительного изменения политики нет изменения режима в партии, в профсоюзах и на фабрике». Внутрипартийная демократия не может существовать и развиваться, если политика партии не отвечает полностью интересам рабочего класса и бедноты, если в ней проявляются тенденции сползания с классовых рельс.

Начав исправлять партийную политику, начав борьбу с кулаком, ЦК партии выдвинул лозунг самокритики, как средство очищения партии от последствий бюрократического загнивания и путь к внутрипартийной демократии. Какие результаты дал этот призыв? «Кампания по перевыборам низовых профессиональных и партийных органов пока показывает, что [мы] имеем несомненное усиление активности партийной и рабочей массы. Но это усиление активности остается еще далеко недостаточным: до сих пор в дело самокритики в должной мере еще не втянуты широкие рабочие массы. До сих пор наша критика в значительной степени критика «сверху». Пока мы идем еще по линии устранения наиболее бьющих в глаза уродливостей»,- пишет «Правда» от 27 июня.

Почему рабочая масса не принимает еще достаточно энергичного участия в самокритике? На этот сугубо важный вопрос «Правда» отвечает в цитированной статье: «Рабочие еще не «раскачались», среди них зачастую еще проявляется боязнь критиковать. Критикуют в личных разговорах, но выносить свое мнение на общественное суждение еще избегают».

В сотнях и тысячах статей и заметок нашей печати признается тот факт, что рабочие боятся увольнения с работы, притеснений за самокритику. Это отвечает действительности. Причины слабого развития самокритики состоят, во-первых, в том, что рабочая масса после опыта 1923 года не верит, что дело идет не о мимоходной ударной кампании, вызванной артемовским, смоленским и шах-тинским скандалами, а о коренном изменении внутрипартийного и внутрисоюзного режима. Рабочая масса боится, что после нескольких месяцев критики придется за нее в будущем расплачиваться. Рабочие на фабриках знают поименно тех передовых пролетариев, которые за критику были сняты с производства, задвинуты в бюрократические задворки, выброшены на улицу или сосланы в ссылку. Рабочие знают имена тех тысяч хозяйственников, которые за безхозяйственность, за бюрократическое отношение к рабочим потребностям, за злоупотребление властью не только не были сняты со своих постов, но иногда получали повышение. Рабочая масса поверит в серьезность поворота, когда увидит, что виновники злоупотреблений будут подвергнуты наказанию, «невзирая на лица», когда они увидят, что виновные в прикрывании злоупотреблений, в попустительстве будут наказаны или что хоть их вина будет публично установлена. Рабочая масса видит, что в то время, когда ЦК в официальном воззвании призывает к критике, «не взирая на лица», он сам и его органы «взирают на лица».

В самом деле, приглядываясь к шахтинскому, смоленскому, арте-мовскому и другим, до бесконечности, делам, мы видим только непосредственных участников преступлений. Но куда же девалось высшее руководство, хозяйственное, партийное, советское и профсоюзное? Рабочих Донбасса гнут в три погибели администраторы, вредители срывают добычу угля; в Смоленской губернии ведут столыпинскую земельную политику; печать полна строительными панамами. Ни партийное руководство на Украине, ни администрация Донугля, ни ЦК горнорабочих, ни Наркомзем не видят творящихся безобразий. Невольно возникает вопрос у каждого думающего рабочего: всерьез ли партия намерена бороться со злом, против которого она вопит? Рабочая масса видит, как против самокритики начинают ополчаться все корыстные элементы, бюрократия, правая часть партии. Одновременно она видит, что ЦК, вместо того чтобы дать решительный отпор тенденциям к свертыванию самокритики, зажимает рот «Комсомольской правде» за ее борьбу против хозяйственников и профбюрократов, как он в статье тов. Сталина «Об опошлении лозунга самокритики» выступает против «травли хозяйственников», хотя еще ни один из руководителей трестов не снят за те злоупотребления, которые вскрыты печатью.

Лозунг самокритики переживает критические дни. Или вперед по пути к партийной и рабочей демократии и тогда расширение фронта самокритики, поднимание ее до политики. Тогда восстановление режима, каким он был при Ленине. Тогда обобщающая критика и критика ошибок руководства будет правом каждого члена партии или критика будет бороться только против симптомов болезни, а [не] против самой болезни, когда она выродится в нездоровую сенсацию и скоро уступит место молчанию, от шумных скандальных событий к бюрократическому казенному благополучию. Бюрократ снова будет жить сам по себе, рабочий также. Исход этого кризиса целиком будет зависеть от энергии и инициативы партийных рабочих масс. Партийная рабочая демократия должна быть завоевана.

ВКП(б) самая сильная партия Коминтерна и руководит им. Всякий сдвиг в ВКП(б) сопровождается сдвигами в Коминтерне. И это не может быть иначе. Так же как мы пытались разобраться в основных вопросах так называемого левого курса в ВКП(б), мы коротко подвергнем обсуждению самые актуальные вопросы политики Коминтерна и его нац [иональных] секций.

В период после V конгресса Коминтерна был совершен ряд политических и организационных ошибок, которые болезненно отразились на состоянии международного коммунистического движения. Стабилизация, подготовляя новые революционные взрывы на базе выросших и обострившихся противоречий, в первый период означала ликвидацию непосредственной революционной ситуации. Не поняв этого, Коминтерн не воспротивился безнадежным попыткам захвата власти в Болгарии (осень 1923 г.) и Эстонии, не дал отпора установке германской компартии после поражения 1923г. на непосредственную организацию революции.

Эти решения, оставаясь на бумаге, отвлекали тем не менее партию от реальной задачи завоевания масс в их повседневной борьбе против последствий капиталистической стабилизации и связывания этой борьбы с коммунистической агитацией и пропагандой будущей борьбы за диктатуру пролетариата. Под влиянием усиливающейся капиталистической стабилизации и растерявшись перед ее лицом, новое руководство Коминтерна выкристаллизовывает эмпирически, стихийно новый тактический или даже стратегический план. Стержнем его является отношение к английским центристским вождям тред-юнионов.

Развал английского хозяйства, керзоновские угрозы против СССР вызывают рост симпатий к стране Советов и стремление английских рабочих к сближению с советским пролетариатом. Под давлением этого движения центристы из среды вождей английских профсоюзов идут на сближение с ВЦСПС. Но руководство Коминтерна, преувеличивая значение этого сближения, видит в нем надежную защиту против нападения на Советский Союз и возможность разбить Амстердамский Интернационал профсоюзов, Второй Интернационал и создать при помощи английских центристских тред-юнионистов параллельные движения центристских течений в Европе. Оно не замечает, что стабилизация вырвала почву из-под ног массовых центристских движений на континенте, привела к подчиненю Криспинов, Бауэров, Лонге и Модильяни - Элленбогенам, Зейцам, Турати, Д"Арагонам, Мюллерам, Блюмам и Реноделям, т. е. правым соцде-мократам. Оно не замечает, что центристские вожди английских тред-юнионов лелеют надежду подчинить совет профсоюзов Амстердаму или, даже замечая это, сами увлекаются реформой Амстердама изнутри при помощи английских тред-юнионов.

Весь этот близорукий план кончается крахом, предательством английской забастовки Перселями, Хиксами, Ситриными. Но, не имея мужества признать свою ошибку, вожди ВЦСПС и Коминтерна не разрывают связи с английскими предателями, затрудняя этим использование этого предательства, хотя бы для усиления компартии. Эта политика деморализует слабую английскую компартию в такой мере, что она сопротивляется печатанию воззвания ВЦСПС, направленного против английских предателей, когда наконец ВЦСПС был принужден переменить фронт. На континенте эта политика внесла смуту в ряды коммунистов и затруднила им понять, что в период стабилизации первым условием усиления компартии являются лобовые атаки против социал-демократии.

Еще более пагубными были ошибки, совершенные в этот период в Китае. Сущность их состояла в том, что из вхождения китком-партии в Гоминьдан с целью сближения с широкими рабоче-крестьянскими массами и отрыва их от буржуазии выросла тактика подчинения киткомпартии и пробужденного пролетариата Китая буржуазно-помещичье-чиновничьему руководству Гоминьдана. Такая тактика была навязана киткомпартии руководством Коминтерна вопреки сопротивлению китайских товарищей. Между тем допустимость блока с революционно-националистической буржуазией отсталых стран признавалась Лениным лишь при непременном условии самостоятельности и независимости молодой и слабой компартии. Благодаря этому, киткомпартия не была в состоянии создать массовые самостоятельные организации пролетарита, не была в состоянии дать надлежащий отпор измене национальной буржуазии, переходу ее в лагерь реакции, не была в состоянии выкристаллизовать традиции самостоятельной борьбы пролетариата и крестьянства.

Мы не беремся разрешать неразрешимый вообще вопрос о том, возможна ли была победа пролетариата и крестьянства на данной стадии развития и при правильной политике. Но при правильной политике пролетариат вышел бы из боя со сложившимся крепким сознанием того, как надо бороться за победу. При неправильной политике Коминтерна и его агентов (всякие попытки сбросить ответственность на одну киткомпартию разбиваются о неопровержимые документы самых авторитетных учреждений Коминтерна) получился «1905 год наоборот», урок, как не надо делать революции.

Под влиянием обострения классовой борьбы в Европе и в СССР и под влиянием начавшегося сдвига в политике ВКП(б) наметился на IX пленуме ИККИ сдвиг и в политике Коминтерна. Решение IX пленума о тактике английской, французской и германской компартий при выборах базируется на необходимости самой решительной, беспощадной борьбы с социал-демократией, как основы будущей борьбы пролетариата за свою диктатуру. Мы приветствуем этот сдвиг, составляющий одно из основных требований нашей платформы. Но для того, чтобы этот сдвиг мог перерасти в последовательную ленинскую политику, он должен осознан быть широкими массами членов национальных] секций Коминтерна. Это сознание тем более будет прочным, чем решительнее будут осуждены те оппортунистические идеи, на которых основывалась политика Англорусского комитета и, в первую очередь, теория стадий.

В Китае Коминтерн повернул фронт, и решение IX пленума ставит и перед киткомпартией программу действий, имеющих целью создание действительно самостоятельной партии пролетариата. Но поворот этот в политике произошел без выяснения причин прошлых тягчайших поражений и без установления всех их уроков. Документы большевиков-ленинцев, предсказавших это поражение, указавших уроки его - скрыты перед китайскими коммунистами. Не начата даже борьба, против целого ряда неленинских учений, выдвинутых в период правых ошибок Коминтерна - теория двух-составных рабоче-крестьянских партий. Организация таких партий в некоторых странах Востока может привести к новому подчинению новых отрядов восточного пролетариата буржуазным политиканам, перекрасившимся в крестьянский цвет. С этой эсеровщиной надо покончить.

Идея, что Советы могут быть создаваемы только при переходе от демократической революции к социалистической, выдвинутая весной 1927 г., не похоронена и может в дальнейшем лишить восточный пролетариат могучих форм массовых организаций, без которых невозможна победа и в демократической революции. Все эти пережитки старого правого курса могут исчезнуть только при ликвидации того режима, который установился в Коминтерне после V конгресса. Режим этот состоял в проведении политической линии Коминтерна и его нац [иональных] секций без действительного участия партийных масс. Существующие в них противоречивые тенденции не могли выявляться под угрозой опасности исключения их носителей.

Вредные правые и левые уклоны, порождаемые жизнью, сложностью обстановки, в которой действовали компартии, не изживались в идейной борьбе; партийная масса получала сверху готовое учение, которое должна была только «перерабатывать». Это привело к окаменению направлений, к их фракционному оформлению и нелегальному существованию. Изменение руководств целых компартий производилось на деле Коминтерном, без действительного участия партийных масс. Подобная политика настолько обостряла внутренние конфликты, что приводила, с одной стороны, к исключению из партий элементов, доказавших всей своей деятельностью свою кровную связь с коммунистическим движением, с другой стороны, лишала возможности наиболее преданных и активных работников не только принимать участие в руководстве партии, но и вообще в ее работах. Создавался постоянный перерыв преемственности в руководстве партии, в развитии партии, невозможность создания руководящих кадров, на опыте своих ошибок подготовляющихся к самостоятельному руководству. Этому всему надо положить конец, ибо в случае серьезных революционных событий даже лучшее руководство Коминтерна обанкротится, не имея в каждой стране кадров самостоятельных руководителей, органически связанных со страной, с партией и олицетворяющих ее опыт.

Коминтерн не может дальше развиваться без программы. Предложенный проект носит на себе все характерные черты оторванности ИККИ от действительной практической жизни компартий. Уже перед VI конгрессом Коминтерна работала программная комиссия. Проект, выработанный ею, был после предварительной дискуссии на конгрессе передан на обсуждение нац[иональных] секций. Никакого действительного обсуждения этого проекта в продолжение шести лет не последовало, несмотря на существование многих теоретических органов Коминтерна, на существование Ко-макадемии в СССР. Программная комиссия возобновила работу только в самое последнее время. Она представила за несколько недель до конгресса свой проект.

Мы не можем здесь давать подробной оценки страницы за страницей этого более публицистического, чем программного, документа. Мы остановимся только на его главных недостатках. Всякая коммунистическая программа должна базироваться на анализе тенденций экономического развития. Позади нас десять лет послевоенного развития капитализма. Дает ли программа хотя бы самый сжатый очерк тенденций этого развития? Она посвящает вопросу капиталистической стабилизации двадцать строк. Она не дает никакого анализа новых отношений стран, новой возросшей роли трестов, новых сдвигов в технике, новых организационных методов капитализма (процессов рационализации). Видоизменения в развитии аграрного хозяйства даже не упоминаются.

Вся картина развития мира за десять лет дает только повод к повторению нескольких агитационных формулировок. Картина противоречий между капиталистическими государствами, ведущих к новой империалистической войне, новые тенденции в вооружении, которые могут создаться при грядущей войне, положение масс, отличное от положения во время последней империалистической войны (центр тяжести переходит от восстаний в армиях к восстаниям амуниционных рабочих), новые явления в колониальной политике (попытка экономической кооперации) не существуют для проекта программы.

Программа должна выражать положительно и отрицательно опыт той революционной борьбы, которую ведет пролетариат в капиталистических странах. Проект программы отражает только опыт русской революции. Чреватый последствиями опыт венгерскои революции (нигилистическое отношение венгерских коммунистов к аграрному вопросу, не преодоленное ни в одной западной стране), опыт венгерской, финляндской, германской революций (отношение к левым социал-демократам). Новые явления в реформизме (американские компанейские союзы, рабочие банки, отказ от забастовок). Все это не находит ни малейшего отражения в проекте программы, который посвящает целую страницу гильдейскому и конструктивному социализму, не имеющему почти никакого практического массового значения.

Вопрос о причинах поражения первой волны революции в Европе решен указанием на силу социал-демократии и нашу слабость, как будто бы это были самопроизвольные явления. Опыт китайской революции, за который мы уплатили морем крови, стыдливо обойден кивком по направлению к старым решениям II конгресса Коминтерна, хотя эти старые правильные решения были забыты в 1926 -1927 году. Проект программы неудовлетворительно формулирует вопрос о построении социализма в одной стране, не связывая этот вопрос в достаточной мере с развитием мировой революции.

В продолжение десяти лет существования Коминтерна все партии, начиная с Союза «Спартака», были принуждены выступать с сотнями документов программного характера. В период первой волны международной революции все эти документы относились преимущественно к вопросам непосредственной борьбы за власть. С 1921 года, когда схлынула первая волна революции, компартиям всех стран приходилось занимать программную позицию по отношению к борьбе за улучшение быта рабочих против постоянной угрозы его ухудшения, против свертывания одного за другим прав рабочей массы. Приходилось занимать позицию по отношению к вопросам налоговым, трестов, аграрному, таможенной политики, охраны труда, организации армии и т. д. и т. д. Эти программные заявления партий шли ощупью, путано, полные то правых, то левых ошибок.

Все компартии нуждаются в ответе на вопрос: как должна быть построена программа частичных и переходных требований? Необходимость ответа на эти вопросы признал IV конгресс Коминтерна, приняв формулировку, продиктованную Лениным против Бухарина:

«В общей программе должно быть дано обоснование всех переходных и частичных требований. При этом конгресс так же решительно осуждает тенденцию, усматривающую оппортунизм в требовании включения переходных требований в программу, как и все попытки затушевать или заменить основные революционные задачи частичными требованиями. В общей программе должны быть выяснены основные исторические типы переходных требований нац[иональных] секций, причем это должно быть сделано в соответствии с основными различиями политической и экономической структуры отдельных стран, например, с одной стороны, Англия, с другой - Индия».

Это решение сегодня еще более актуально, чем было в 1922 г., когда принималось, ибо стабилизация капитализма не позволяет компартиям сделать ни одного решительного шага без программного ответа на целый ряд вопросов. Проект программы хоронит резолюцию IV конгресса, не дает никакого ответа на поставленные им задачи, если таким ответом не считать, что «надо обострять соответствующие лозунги». А это значит, что если бы проект программы Коминтерна имел во всех прочих частях те преимущества, которые у него отсутствуют, то он бы за отсутствием ответа на самые спорные вопросы был непригодным для тех целей, для которых вообще пишется программа. Коминтерн очень нуждается в программе, но принятие этого проекта не удовлетворяет этой потребности и поэтому вместо того, чтобы, принимая его, создавать фикцию, лучше отложить еще раз, как это ни прискорбно; открыть действительную, свободную дискуссию над опубликованным проектом, привлечь к работе над новой программой все научные силы коммунистического движения и выработать документ, отвечающий не только на вопрос о том, какая должна быть политика коммунистов после взятия власти, но и на вопрос о том, как ее завоевать. Слабость проекта программы отражает состояние, в котором находится Коминтерн, механизацию его умственной жизни, отрыв его от практики нац [иональных] секций, распыление его идеологических сил.

Мы отчетливо видим, какие трудности придется преодолевать левому курсу, если он будет развиваться дальше по ленинскому пути. Новый курс есть попытка выпрямить классовую линию партии. Он не может не встретить сопротивления тех хозяйственников, бюрократов, которые начали сползать с классовой пролетарской линии и того широкого слоя партии, «лакированных коммунистов», которые никогда в действительности на классовой линии пролетариата не стояли. В самом начале нового курса влиятельные правые круги партии заняли по отношению к нему враждебную позицию. Не выдвигая своей программы изживания трудностей, эти элементы стремятся путем отдельных решений протискивать свои взгляды, срывая на деле провозглашенный ЦК сдвиг влево.

В то же время партруководство продолжает жестоко преследовать сторонников оппозиции, большевиков-ленинцев, используя аппарат ГПУ для борьбы с ростом наших взглядов в партии и в рабочем классе. Вынужденное бороться при проведении нового курса за те же цели, которые на своих знаменах написала оппозиция, партруководство с яростью преследует нас и наших сторонников.

Противоречия нового курса справа и слева бросаются в глаза. Без устранения этих противоречий новый курс не будет ни прочным, ни длительным. В этом ни у кого не может быть сомнений. Мы подчеркиваем это наше мнение, т. к. преодолеть растущие трудности и закрепить позиции социализма может только последовательно ленинская, пролетарская политика, объединившая все пролетарские силы партии против правых тенденций.

Наши затруднения имеют социально-экономические корни. Они сводятся к трудностям социалистического строительства в одной технически и экономически отсталой стране, окруженной мощными капиталистическими государствами. Героический рабочий класс СССР под руководством Ленина взял власть и закрепил основные завоевания социалистической революции. Пролетарское государство выиграло войну, восстановило хозяйство, приступило к новому капитальному строительству производительных сил. В то же время усилились позиции наших врагов: кулака, нэпмана, бюрократа. Объективные трудности социалистического строительства усугубились рядом грубейших ошибок со стороны политического и хозяйственного руководства.

Новый курс должен в ближайшем будущем выйти за пределы вскрывания гнойников (как это ассенизационное дело ни необходимо), подняться до правильной ленинской политики, проводимой рабочим классом и беднотой. Только в этом случае он явится торжеством ленинизма. При попятном же движении на деле победят элементы, стремящиеся к неонэпу, что будет означать нарастание еще больших трудностей в дальнейшем.

Мы изложили перед вами открыто наши взгляды на положение в СССР, в ВКП и в Коминтерне и наши разногласия с руководством ВКП. Мы отклоняем политику прикрашивания положения, скрывания разногласий, неискренних покаяний. Делаем это не из гордости или самолюбия, а в интересах партии, всего рабочего класса и международной организации борющегося пролетариата. Мы должны сказать только правду. Мы не прикрашиваем разногласий, потому что только их действительное преодоление является незыблемой основой единства партии. Изложив наши взгляды, мы спрашиваем прежде всего себя: увеличились ли наши разногласия с ВКП и Коминтерном после нашего исключения и ссылки,- и отвечаем на этот вопрос ясно и недвусмысленно: политика ЦК ВКП после съезда способствовала уменьшению разногласий, политика Коминтерна действовала в том же направлении. ЦК начал борьбу с главной силой буржуазного развития в СССР - с кулаком, мы это приветствуем и поддерживаем. ЦК начал борьбу с бюрократизмом и его последствиями, за внутрипартийную демократию - этот рычаг борьбы с перерожденческими тенденциями, со сползанием с рельс пролетарской диктатуры. Мы эту борьбу поддерживаем и намечаем развитие этой борьбы. Коминтерн исправляет правый уклон, наметившийся в 1925-1927 гг. Мы это исправление поддерживаем. Мы считаем, что это уменьшение разногласий достаточно для того, чтобы сделать возможным совместную работу на основах нашего подчинения всякому решению ЦК ВКП и Коминтерна.

Мы не скрываем в этом документе и тех разногласий, которые еще существуют. Борьба с кулаком требует усиления индустриализации, организации союза бедноты, энергичных мер к улучшению положения рабочего класса. Мы считаем, что борьба с бюрократизмом требует чистки партии не только от корыстных и прогнивших элементов, но и от элементов мещанских, что она требует действительно решительной критики, «невзирая на лица», и критики прошлых ошибок руководства. Мы считаем, что интересы Коминтерна требуют режима внутрипартийной демократии во всех компартиях. Но эта борьба в партии, поставившей своей целью проведение внутрипартийной демократии, не требует никакой фракционной организации, никакой фракционной обособленности, с полным и искренним подчинением парт[ийной] дисциплине.

Сползание с классовых рельс, выразившееся в ряде политических решений прошлых лет, вызвало фракционную борьбу в партии, опасную в условиях диктатуры, вызвала акты нарушения партдис-циплины. Правильная классовая политика породит единство, дружную работу, подчинение меньшинства большинству. Мы просим VT конгресс Коминтерна отменить резолюцию XV съезда об оппозиции и вернуть нас в партию. Мы просим об этом не во имя наших личных интересов. Многие из нас бывали в ссылке и в тюрьме, и никто из нас этого не боится. Но мы считаем преступным и бессмысленным держать нас в ссылке в обстановке обостряющегося международного и внутреннего положения СССР. Опыт классовой борьбы товарищей, исключенных из партии, будет представлять немалую величину в борьбе за дело пролетариата. Нельзя говорить о решительном сдвиге, пока коммунисты, борющиеся против бюрократического режима, против уклонов от классовой политики, против оппортунистических ошибок, за эту свою борьбу подвергаются преследованиям. Только прекращение этих преследований развяжет все массовые пролетарские силы, присматривающиеся пока с оглядкой к так называемому левому курсу.

VI конгресс Коминтерна может помочь восстановить полное единство ВКП и этим открыть путь в ряде других нац[иональных] секций тем товарищам, которые из-за тревоги за судьбы русской революции пошли на путь самой острой борьбы. VI конгресс Коминтерна может помочь преодолению партийного кризиса последних лет, и он обязан это сделать.

Да здравствует единство Коминтерна, международной организации борющегося пролетариата!

Да здравствует ВКП, руководительница первого пролетарского государства!

Да здравствует мировая революция!

Разбросанные в разных частях Сибири, Туркестана и севера России, лишенные возможности съехаться, мы сумели собрать подписи только незначительной части наших единомышленников. Но мы убеждены, что мы говорим от имени всех большевиков-ленинцев, исключенных из ВКП и находящихся в ссылке.

8. VI конгресс Коминтерна

Летом 1928 г. внимание к внутриполитическим вопросам на некоторое время отошло на второй план в связи с подготовкой созыва и проведением VI конгресса Коминтерна, состоявшегося в Москве 17 июля - 1 сентября 1928 г. Это был первый конгресс, в котором не принимал участие Троцкий, являвшийся одним из основателей Интернационала, и первый конгресс, который проходил после его исключения из партии и Коминтерна.

Предыдущий V конгресс созывался четыре года назад. Сам факт созыва международного коммунистического форума после столь длительного перерыва (до 1922 г. конгрессы созывались ежегодно, несмотря на крайние трудности, с которыми зарубежные делегаты добирались до советской столицы) свидетельствовал, что советское правительство уделяло Коминтерну все меньшее внимание, хотя и продолжало рассматривать его в качестве внешнеполитического ответвления ЦК ВКП(б). Коминтерн теперь призван был обеспечивать послушное проведение компартиями директив Политбюро и отсекать элементы, несогласные с указаниями советского правительства и с самим фактом управления компартиями из Москвы.

Конгресс рассмотрел вопросы об опасности империалистической войны, о революционном движении в колониальных и полуколониальных странах, о положении в СССР и в ВКП(б), об уставе Коминтерна. Но особенно важным вопросом было рассмотрение проекта программы Интернационала. Работой по написанию новой программы руководил Бухарин. В основном именно им писался сам текст. На конгрессе Бухарин руководил работой программной комиссии, несколько раз выступал по программному вопросу. Насколько можно было судить по неформальным высказываниям руководителей основных европейских компартий, делегаты съезда остались недовольны проектом Бухарина. Руководитель итальянской делегации Тольятти и французский представитель Морис Торез жаловались на то, что им была в свое время «подсунута» для единогласного принятия злосчастная теория построения социализма в одной стране, что от них пытаются скрыть теперешние разногласия в ЦК ВКП(б) и на конгрессе о них узнают окольным путем, что бухаринский доклад и его тезисы не наметили никакой реальной перспективы для практической деятельности компартий, что руководство последних беспрерывно дергают сверху противоречивыми директивами. Тольятти заявил также, что «уровень конгресса и выступающих ниже всякой критики. Парадные заверения о верности Коминтерну. Скучно и грустно». Торез прибавил, что «среди нашей делегации растут беспокойство, недовольство и скептицизм. Нас беспокоит содержание доклада Бухарина, а также то, что в нем не сказано или недостаточно ясно сказано».

Сталин тоже остался недоволен проектом Бухарина. По требованию Сталина делегация ВКП(б) демонстративно внесла в тезисы Бухарина свыше двух десятков поправок (что она могла бы сделать и раньше, до начала работы конгресса, не унижая Бухарина публично и не привлекая внимания остальных компартий к разногласиям Бухарина со Сталиным в вопросах Коминтерна и внешней политики). Внесенные и принятые поправки усиливали левый курс, в целом свойственный решениям конгресса, и обращали особое внимание на монолитность рядов компартий. В частности, программа указывала на особую опасность левой социал-демократии (переманивающей к себе членов компартий) и на необходимость соблюдения «железной дисциплины» в партиях, то есть борьбы с любыми проявлениями фракционизма.

Обо всем этом Троцкому сообщали в Алма-Ату его тайные сторонники, имевшие возможность общаться с зарубежными делегатами и пересылать затем Троцкому письменные отчеты о встречах и даже неформальные стенограммы бесед. В то же время на официальных заседаниях делегаты проявляли раболепное единодушие и единообразие. Дискуссии на конгрессах Коминтерна ушли в прошлое. Открытых инакомыслящих коммунистических оппозиционеров на конгресс просто не допускали, и те, кто туда все-таки просачивался или же становился критиком советской коминтерновской политики уже в Москве, не имели возможности выступать и только с нетерпением ожидали своего отъезда из СССР, чтобы высказать свои истинные взгляды уже за границей, не подвергая свою жизнь опасности со стороны органов ОГПУ.

Полагая, что оппозиция в состоянии если не изменить курс международного коммунистического движения, то, по крайней мере, в какой-то степени повлиять на него, Троцкий еще 9 мая обратился с письмами к Раковскому, Смилге, Радеку, Преображенскому и Белобородову. Он предложил, чтобы оппозиционеры направили коллективное послание конгрессу, в котором изложили бы свое отношение не только к международной ситуации, но и к внутренней политике руководства ВКП(б): «Заявление не должно игнорировать нынешних официальных попыток вырваться из трясины, - но и никакой дипломатии, лжи и фальши, развращающего хулиганства в духе Зиновьева - Каменева - Пятакова, себялюбивого, чиновничьего, насквозь безответственного, понтиепилатовского умывания рук в духе Крестинского или смердяковского пресмыкания в духе Антонова-Овсеенко. Заявление должно ребром поставить вопрос об убийственных ошибках, начиная с 1923 г. - Болгария - Германия - Эстония - Англия - Китай».

Имея в виду наметившийся в партруководстве сдвиг влево, «нами же обусловленный», Троцкий предлагал выдвинуть перед конгрессом требование о возвращении оппозиционеров в партию при обязательстве со стороны оппозиции соблюдать дисциплину и не создавать фракций. Именно давлением оппозиции Троцкий объяснял изменения в партийном курсе, которые он определял как «торможение в процессе сползания». Официальный сталинский курс увеличивает шансы оздоровления партии, указывал Троцкий, для которого «правый» Бухарин стал главным противником.

Позиция Троцкого была встречена сдержанно. Одни, как Радек, давно уже подумывали о полной «капитуляции», и им было не до обращений к конгрессу. В конце концов Сталин в целом принял программу левой оппозиции в своей основе, а разбираться в тонкостях и мелочах, находясь в ссылке, было сложно. Другие, наиболее упрямые и стойкие, считали, что поворот сталинского курса незначителен, а вовлекать во внутрипартийную дискуссию коммунистический форум во всех случаях неправильно и неэффективно. Сосновский писал Радеку 18 мая, что оппозиционеры, молчащие в разных углах ссылки, «неизмеримо больше говорят и незримо голосуют на разных пленумах», что игнорировать новые меры ЦК «глупо и вредно», но надо иметь в виду, что бюрократизированные до крайности советские, партийные, профсоюзные и кооперативные аппараты всякое дело сведут на «антипролетарские рельсы». Нехотя соглашаясь с подготовкой обращения к конгрессу, Сосновский полагал, что оно должно быть «написано с достоинством». Белобородов же считал любое обращение «капитулянтством», будучи уверенным в том, что «зигзаг» окажется столь же кратковременным, как и «другие прыжки влево с правой дорожки».

В июне 1928 г. Троцкий все-таки направил VI конгрессу несколько своих документов. Первым из них был обширный, составлявший целую книгу материал «Критика программы Коммунистического Интернационала». Время написания этой работы не совсем ясно. В конце текста поставлена дата «июль 1928 г.». В архивном же экземпляре в качестве даты завершения обозначено 28 июня. Можно предположить, что в начале июля Троцкий завершал доработку текста и только после этого отправил его в Москву. Вслед за этим, 12 июля, конгрессу был направлен обширный комментарий программного документа Интернационала под заголовком «Что же дальше?». В тот же день было отправлено еще одно заявление Троцкого на имя конгресса. Кроме того, проблем VI конгресса Троцкий касался в целом ряде «циркулярных» и индивидуальных писем.

Несколько раньше Троцкого, если судить по корреспонденции, свои тезисы под заголовком «Что надо сказать конгрессу Коминтерна» подготовил Преображенский. Он послал их Троцкому, разослал и многим другим ссыльным. В отличие от весьма объемных документов Троцкого тезисы Преображенского составляли всего несколько страниц. В них сохранялась традиционная критика курса официального партийного руководства, но в то же время весь тон документа и особенно его выводы звучали совершенно по-новому. Не идя еще на прямую «капитуляцию», стремясь действовать в пределах солидарности ссыльных оппозиционеров, Преображенский - один из наиболее образованных и эрудированных соратников Троцкого - высказывал мнение, что опасность дальнейшего поворота политики партии вправо устраняется переходом ее руководства к активной борьбе против кулака. Автор тезисов констатировал уменьшение разногласий оппозиции с ЦК по ряду вопросов международной и внутренней политики. «Мы готовы приложить все наши усилия к поддержке всякого шага ЦК по пути ленинской политики, мы хотим помириться с большинством партии на основах проведения нового курса, мы просим Конгресс вернуть нас в партию, в рядах которой мы лояльно и искренне осуществим наше обязательство не прибегать к фракционной деятельности» - так завершалось это примечательное обращение Преображенского.

Троцкого весьма встревожила инициатива Преображенского, ибо он ощущал по письмам других своих соратников, что и у них возникает соблазн попытаться возвратиться в партию и вернуться к активной деятельности, избавившись от ссылки. Сохраняя благожелательный тон в переписке с Преображенским и нарочито посвятив свое ответное письмо от 24 мая в основном бытовым и текущим делам, не критикуя тезисы Преображенского по существу, Троцкий в то же время ссылался на отрицательное отношение к документу Преображенского со стороны других ссыльных. Он приводил текст двух полученных им телеграмм. Одна из них была от группы ссыльных из села Колпашева Томской губернии, в том числе за подписью Смилги и Альского; другая - из Усть-Кулома (Республика Коми) от Белобородова. В первой телеграмме говорилось: «Предложения-оценку Евгения решительно отвергаем, ответьте немедленно». Вторая гласила столь же непререкаемо: «Предложения Евгения считаем неправильными». «Во всяком случае из доброй сотни голосов только три человека высказались за тезисы Преображенского», - писал Троцкий Раковскому. Так что пока удавалось вроде бы в основном сохранять солидарность и единодушие большинства ссыльных оппозиционеров и их сплоченность вокруг непримиримых установок Троцкого.

Получив тезисы Преображенского в разгар своей работы над новыми документами для VI конгресса, Троцкий придал им особенно резкую и полемически заостренную форму, адресовав не только конгрессу Коминтерна и руководству ВКП(б), но и собственным сторонникам. Он полагал, что следовало бы выступить с коллективным обращением оппозиционеров. Своему единомышленнику Багдасарову, находившемуся в ссылке в Чимкенте, он писал, что «смысл заявления: высказать то, что есть. Никаких преувеличений, никакого игнорирования нынешних офиц[иальных] попыток вырваться из трясины, но и никакой дипломатии, фальши, развращенного политиканства в духе Зиновьева, Каменева, Пятакова».

В письме Раковскому от 14 июля Троцкий признавался, что работа над документами к конгрессу Коминтерна была своего рода средством отвлечения от тяжких душевных страданий, от глубокой скорби, связанных с недавней потерей младшей дочери. «Это было трудно. Но с другой стороны, необходимость выполнить эту работу во что бы то ни стало послужила как бы оттяжным пластырем и помогла пронести ношу через первые наиболее тяжкие недели». Рассказывая, что у него получилась книжка объемом в одиннадцать печатных листов, Троцкий не приписывал инициативу ее создания только себе самому. По его словам, он стремился подытожить то, «что было плодом нашей коллективной работы за последнее пятилетие, когда Ленин отошел от руководства партией и когда воцарилось бесшабашное эпигонство, жившее сперва на проценты от старого капитала, но скоро пустившее в расход и самый капитал».

Иначе говоря, Троцкий рассматривал документы, подготовленные к VI конгрессу Коминтерна, как своего рода итог всей теоретической, публицистической, разоблачительной, протестной деятельности оппозиции, начиная с 1923 г., когда оппозиции в буквальном смысле еще не существовало, но зарождалась дискуссионно-критическая струя в большевизме, приверженцы которой, считая себя подлинными преемниками Ленина, вступали в мужественную борьбу против того, что позже оформилось как сталинизм.

Документы Троцкого с критикой программы и всей деятельности Коминтерна были скрыты делегацией ВКП(б) как от большинства участников конгресса, так и от партии. Но все же машинописная рукопись Троцкого в сильно сокращенной форме была отпечатана в нескольких экземплярах в качестве секретного документа и роздана членам программной комиссии без указания автора на титульном листе, но с подлинным заголовком, причем члены комиссии были поставлены в известность, кем именно этот текст был написан. Как бы в насмешку и над самим документом, и над членами комиссии, им сообщили: выдаваемый им материал дается не в дискуссионном, а в информационном порядке и обсуждению не подлежит. Идея отпечатать сокращенный текст документа в нескольких экземплярах, видимо, принадлежала Бухарину, причем представитель компартии США на конгрессе Джеймс Кэннон даже предположил, что появление документа в программной комиссии конгресса вызвало недовольство Сталина и стало еще одной причиной отстранения Бухарина от дел.

«Критика программы Коммунистического Интернационала» состояла из трех разделов. Они были посвящены общим вопросам международной революции в противопоставлении курсу Сталина на построение социализма в одной стране; общим чертам и особенностям стратегии и тактики коммунистического движения в современную эпоху; итогам, перспективам и урокам китайской революции. Троцкий основывал свою критику на том безусловном для него положении, что «интернациональная коммунистическая программа ни в коем случае не есть сумма национальных программ или сводка воедино их общих черт». Исходя из этого, он не оставлял камня на камне от бухаринского проекта, игнорировавшего, по его мнению, новую роль Соединенных Штатов в мире, их напор на Европу, считал совершенно недопустимым устранение из проекта программы Коминтерна лозунга советских Соединенных Штатов Европы.

Троцкий повторял, расширял, дополнительно аргументировал критику теории социализма в одной стране, подтверждая свою приверженность концепции перманентной революции в международном масштабе. Подчеркивая зависимость СССР от мировой экономики, от международного рынка, Троцкий утверждал, что в проекте Бухарина «революционно-историческую диалектику заменила крохоборчески-реакционная утопия замкнутого социализма, который строится на низкой технике, развивается «черепашьим темпом» в национальных границах, связанных с внешним миром только страхом перед интервенцией». Теория социализма в отдельной стране рассматривалась как «источник социал-патриотических блужданий» (так был назван специальный раздел «Критики»). Троцкий здесь прозорливо подметил пока еще только начинавший складываться национализм сталинского руководства, поведение которого сопоставлялось с курсом официального руководства германской социал-демократии во время Первой мировой войны. Интернационализм превращается, утверждал критик, в схоластическое прикрытие заведомой фальши.

Переходя к критике стратегических и тактических установок Коминтерна, Троцкий прежде всего останавливался на характеристике современной эпохи, определение и анализ которой отсутствовали в проекте. Он отбрасывал примитивную мысль, что революционный характер эпохи состоит в возможности в каждый данный момент захватить власть. Революционность эпохи он видел «в глубоких и резких колебаниях, в крутых и частых переходах от непосредственно революционной обстановки… к победе фашистской или полуфашистской контрреволюции, от этой последней - к временному режиму золотой середины, чтобы затем опять довести противоречия до острия бритвы и поставить ребром вопрос о власти».

Немалое внимание в критике уделялось отношению к буржуазно-демократическим, социал-демократическим партиям и к «фашистским» организациям. При этом Троцкий, точно так же, как и все деятели коммунистического движения, да и значительная часть демократической общественности, понимал фашизм расширительно - не как специфически итальянское явление, а в качестве правого, реакционного политического крыла буржуазных и мелкобуржуазных слоев различных стран. Однако в прямом противоречии с официальными коммунистическими установками Троцкий начал проводить прямое противопоставление фашизма демократической буржуазии и социал-демократии, что оказалось весьма важно для понимания сущности правоэкстремистских движений и определения путей борьбы с ними, хотя и в этом вопросе у Троцкого сохранялся очевидный «классовый крен». Он писал в своей «Критике», что положение о тождестве социал-демократии и фашизма является «нелепо-упрощенным», что таковым тождеством руководство Коминтерна напрочь перечеркивает не только политическое различие между этими силами, но и отличие между открытой гражданской войной и «периодом «нормализации» классовой борьбы»: «Можно сказать, что социал-демократия есть левое крыло буржуазного общества, и это определение будет совершенно правильно, если не забывать, что социал-демократия все еще ведет за собой миллионы рабочих и в известных пределах вынуждена считаться… с интересами своего обманутого пролетарского доверителя. Но бессмысленно определять социал-демократию как «умеренное крыло фашизма»… Для самой простой политической ориентировки нужно не валить все в кучу, а различать, что социал-демократия и фашизм представляют собою полюсы - единого в минуты опасности - буржуазного фронта, но полюсы ».

Но если опасность исчислять не минутами, а годами или считать эту опасность постоянно действующим фактором, теория Троцкого о единых полюсах - социал-демократии и фашизме - становится идентичной сталинскому подходу к этой проблеме. В очередной раз Сталин просто украл идею Троцкого, приноровив ее к собственной программе.

Троцкий подробно останавливался на зигзагах и поворотах в коминтерновском курсе, на необоснованных, как он полагал, крутых поворотах от левизны к правому курсу и наоборот, именуя это «ультралевой политикой на правых дрожжах» (так он назвал одну из главок своей «Критики»). Со свойственной ему образностью он проводил здесь любопытное сравнение: «Один род движения нужен человеку, когда он поднимается по лестнице, другой - когда он спускается по ней. Самое опасное положение - это такое, когда человек, потушив свечу, заносит ногу для подъема вверх, тогда как перед ним ступеньки вниз. Тут неизбежны падения, ушибы, вывихи». В подтверждение этого приводились уже знакомые примеры - катастрофы коммунистического движения в Германии, Болгарии, Эстонии, разгром кантонского восстания 1927 г. Особенно подробно Троцкий останавливался, однако, на провале правых комбинаций Сталина, в частности в связи с китайской революцией и Англо-русским комитетом.

Не отказываясь в принципе от гибкой, маневренной линии поведения, Троцкий в то же время отвергал маневренность как основной политический принцип, служащий заключению беспринципных сделок с теми, кого он считал классово враждебными силами. При этом он обращал внимание, что из всех «маневренных комбинаций» победителями выходили в последние годы именно те, кого он относил в «классовым врагам», - Чан Кайши в Китае, тред-юнионист Персель в Великобритании, «кулак» внутри СССР. Бросая камень в огород так называемой «бухаринской школы», которая в этот период все еще поставляла теоретические аргументы Сталину, несмотря на то что между Сталиным и Бухариным уже возникли серьезные разногласия, автор писал: «Воспитались целые выводки молодых маневренных академиков, которые под большевистской гибкостью понимают преимущественно эластичность собственной спины».

Касаясь причин поражения оппозиционных течений как внутри ВКП(б), так и в других компартиях, Троцкий пытался обнаружить их в социальных, классово-политических факторах, но, разумеется, не в недостатках собственной политики и тактики. Вполне понятно, что даже в том случае, если он сознавал (вряд ли он мог совершенно не понимать этого) свою непоследовательность, приверженность партийному единству до первой половины 1926 г., готовность идти на компромиссы со Сталиным в 1926, 1927 и даже 1928 гг., он не мог и не желал произнести слова исповеди и покаяния в обращении к VI конгрессу Интернационала. Это коренным образом противоречило самому духу и ментальности организатора Октябрьского переворота. Отсюда и общие рассуждения по поводу итогов внутрипартийной борьбы, отсюда - сухой, малоубедительный, но категорический общий вывод: «Рост экономического и политического нажима бюрократических и мелкобуржуазных слоев внутри страны на фоне поражений пролетарской революции в Европе и Азии - вот та историческая цепь, которая затягивалась в течение этих 4 лет на шее оппозиции. Кто этого не понял, тот не понял ничего».

Принципиально новых соображений не было и в разделе «Критики», посвященном китайской революции, ее характеру и урокам. Здесь вновь шла речь о национально-буржуазной сущности Гоминьдана, в том числе левого его крыла, о необходимости применения к китайским условиям теории перманентной революции, о реакционности идеи «двухсоставных» (рабоче-крестьянских) партий не только для Китая, но для Востока в целом. Подводя итог, Троцкий предлагал нечто совершенно утопическое, во что вряд ли он сам мог верить, что могло вызвать только ухмылку его противников и горечь разочарования его сторонников: отказаться от обсуждения программы на VI конгрессе, провести через год VII конгресс и, восстановив в Интернационале «нормальный режим», начать действительное обсуждение программы на новом конгрессе, противопоставив эклектическому бухаринскому проекту «ленинский». Подразумевалось, что в основе этого «ленинского» проекта будет лежать текст, написанный Троцким. «Надо глубоким плугом марксизма пропахать за этот год все поле. Только в результате такой работы международная партия пролетариата сможет получить программу, то есть великий маяк, правильным светом освещающий прошлое и бросающий надежные лучи далеко в будущее», - литературно писал Троцкий.

Остальные документы Троцкого, адресованные VI конгрессу, носили дополнительный характер, существенно не расширяя объекты и характер критики. В письме «Что же дальше?» по существу резюмировалась критика программы. Кроме того, Троцкий ставил вопрос, по каким причинам конгрессы Коминтерна не собирались свыше четырех лет, и объяснял, что сделано это было для того, чтобы в административном порядке сменить политику и кадры Интернационала, поставив новый конгресс перед свершившимся фактом. В результате Коминтерн оказался в руках Политбюро и Секретариата ЦК ВКП(б). При этом, достаточно искусственно, противопоставлялся последний период развития Интернационала предыдущему, когда решающую роль в выработке и принятии коминтерновских решений, до 1922 г. включительно, играли Ленин и Троцкий. Теперь же речь идет «о чисто закулисном организационном аппаратном всемогуществе Секретариата ЦК ВКП, чего при Ленине не было и в помине и против чего Ленин сурово предупреждал в своих последних советах партии», - писал Троцкий, в очередной раз заставляя читателя вспомнить о ленинских документах про нелояльного, грубого Сталина, сосредоточившего в своих руках необъятную власть и подлежащего снятию с должности генсека и перемещению на другой, менее ответственный пост. Троцкий явно спекулировал здесь именем и авторитетом Ленина, забывая указать о том, что Коминтерн с первых дней его существования находился под абсолютным контролем большевистских руководителей и именно они составляли большинство первого состава Исполкома Коминтерна, а затем продолжали оказывать решающее воздействие на его политику открытыми и закулисными способами.

Наконец, в документе, названном «Заявление», Троцкий ставил вопрос о «восстановлении большевиков-ленинцев (оппозиции) в партии на основе ясного и точного изложения» их «взглядов на создавшееся положение и на задачи Коммунистического Интернационала». Подчеркивая трудности общения между ссыльными и невозможности по этой причине выработки единодушного коллективного обращения, Троцкий в то же время был убежден, что в основном его документ выражает взгляды «подавляющего большинства сторонников оппозиционной платформы». Повторяя основные пункты критики политики руководства внутри страны и на международной арене, Троцкий акцентировал здесь внимание на том, что оппозиция, будучи исключенной из партии и оказавшись вне партийных рядов, «не освобождает себя от партийных обязанностей», не отказывается от своей платформы, считает отстаивание основных положений этого документа вполне совместимым с единством партии. Троцкий предлагал союз центристам (Сталину) в борьбе против «правых» (Бухарина и Рыкова). «Дальнейшая борьба за идеи и предложения платформы есть единственно правильная серьезная и честная поддержка всем сколько-нибудь серьезным шагам центра. Только при этом условии и можно питать серьезную надежду на то, что партии удастся методами партийной реформы превратить левоцентристский зигзаг руководства в действительно ленинской курс», - писал он.

Верил ли Троцкий в то, что Сталин склонится к союзу с ним и его сторонниками, отвернувшись от Бухарина и Рыкова? Можно предположить, что верил. Во всяком случае ничего неестественного и неправильного в таком повороте событий Троцкий не видел. Он продолжал смотреть на Сталина снизу вверх, как на партийного чиновника, нуждающегося в его идеях, и неоднократно уже был свидетелем того, как серый центрист Сталин тихо крал мысли и предложения Троцкого, преподнося их партийной массе как собственные. Лишенный в этом смысле тщеславия и готовый простить любое воровство, лишь бы оно было осуществлено в интересах мировой революции, Троцкий готов был простить Сталину любую человеческую подлость, хитрость, коварство. Однако к лету 1928 г., почти полностью овладев партийным и государственным аппаратом, изгнав из него не только оппозиционеров, но и просто ненадежных, Сталин уже настолько прочно обеспечил себе решающее положение в партии и руководстве страны, что был в состоянии справиться с так называемыми «правыми» без какой-либо помощи со стороны «левых», руководимых его злейшим личным врагом.

Нельзя сказать, что материалы, направленные Троцким конгрессу, не произвели на его делегатов никакого впечатления. Хотя при подготовке конгресса проводился тщательнейший отбор делегатов, выбирать приходилось из тех, кто реально входил в руководящие органы компартий, а среди них были люди разного толка, в том числе и стремившиеся разобраться в происходящем. Американский делегат Джеймс Кэннон, являвшийся одним из членов программной комиссии, вместе с Уильямом Фостером отстаивал в своей партии сталинский курс, борясь с фракционной деятельностью Джея Ловстона, близкого по взглядам и симпатиям к Бухарину. После знакомства с документами Троцкого Кэннон перешел на сторону Троцкого. На конгрессе он встретился с представителем канадских коммунистов Морисом Спектором, который в течение последних лет в глубине своей коммунистической души, то есть скрытно, симпатизировал Троцкому. Кэннон и Спектор пришли к выводу, что «документ разъяснил им многие «тайны» того, как функционировало международное движение, его подчинение сталинской бюрократии и все усиливавшуюся власть Сталина над Интернационалом», и договорились по возвращении в свои страны развернуть пропаганду идей Троцкого, пока еще не помышляя, однако, о создании в США и Канаде параллельных компартий.

Выбраться из «красной столицы» было сложно даже членам иностранных компартий. По приезде в Москву делегаты сдавали свои иностранные паспорта в «особый отдел» Коминтерна. Чтобы получить их назад, нужно было сначала вернуть все полученные во время конгресса «секретные документы». Стремясь во что бы то ни стало привезти в Америку «Критику» Троцкого, хотя бы в том сокращенном виде, в котором она была им выдана, североамериканские коммунисты попросту украли экземпляр австралийского делегата Вилкинсона, предоставив тому незавидную перспективу выкручиваться из создавшегося положения. По возвращении в США Кэннон познакомил с «Критикой» близких ему Мартина Аберна и Макса Шахтмана и сумел убедить их в верности и точности анализа международного положения и мирового коммунистического движения, сделанного Троцким. После этого все трое развернули соответствующую агитацию не только в США, но и на Западе.

Этому способствовал изданный в 1928 г. Максом Истменом объемистый (более 350 страниц) сборник, в который вошли платформа оппозиции и ряд других документов левой оппозиции. Сборник вышел под заголовком «Действительное положение в России». Шахтман и Кэннон посетили Истмена, чтобы познакомиться и выразить ему благодарность за издание. Растроганный Истмен даже отдал американским коммунистам свой гонорар за книгу. Составлял он несколько сотен долларов, по тем временам огромные деньги.

Неизвестно, перешел ли на сторону Троцкого кто-то еще из участников VI конгресса, но именно после конгресса стали формироваться организации его сторонников в разных странах. Сам же конгресс послушно выполнил волю Сталина, приняв резолюцию «Дело Троцкого, Сапронова и др.», и объявил принадлежность к «троцкистской оппозиции» несовместимой с пребыванием в ВКП(б). Содержание платформы оппозиции было объявлено контрреволюционным. Резолюция также указывала, что Троцкий и его сторонники продолжают «свою раскольническую работу и свою клеветническую кампанию против ВКП(б) и против пролетарской диктатуры». Ходатайства Троцкого, Радека, Сапронова и других о восстановлении в партии были отклонены.

VI конгресс Коминтерна явился очередным рубежом в битве Сталина с Троцким. Всевластие Сталина в СССР, формально закрепленное XV съездом партии, дополнялось теперь господством и над международной коммунистической организацией, ставшей безотказным проводником сталинской политики за границей. Разложение оппозиции, начавшееся с первыми высылками, вступило в решающую стадию, приведя в конечном итоге к тому, что внутри страны Троцкий оказался в полной изоляции. В письме Раковскому от 14 июля он осторожно, сохранив некоторый оптимизм, высказал прогноз на будущее: «Весьма вероятно, что блок Сталина с Бухариным - Рыковым сохранит еще на этом конгрессе видимость единства, чтобы сделать последнюю безнадежную попытку покрыть нас самой «окончательной» могильной плитой. Но именно это новое усилие и его безуспешность могут чрезвычайно ускорить процесс дифференциации внутри блока, ибо на другой день после конгресса еще обнаженнее встанет вопрос, что же дальше?»

И хотя Троцкий предугадал распад непрочного союза центриста Сталина с «правыми» Бухариным и Рыковым, упоминание Троцким «могильной плиты» наводило на весьма грустные мысли. Задавая вопрос «Что же дальше?», он, похоже, и сам не знал на него ответа. Более того, впервые он не пытался сделать вид, что знает. О его будущем в эти дни мог догадываться только один человек: Сталин.